Он отпускает ее, смотрит в глаза. Неужели узнал? Нет, показалось.
— В новом году нас ожидает великое бедствие — коронация Тора! — выпаливает, словно ей есть какое-то дело до наследников Асгарда и Ётунхейма. Один тот еще прохвост — уже тысячу лет водит за нос Локи. Если так пойдет дальше, царевич до самой смерти будет считать себя асом.
— Ума не приложу, куда у нашего наивысочайшего Всеотца делись мозги, но он собирается короновать вчерашнего младенца!
Сигюн не отвечает, да Хагалару и не нужны ответы. Он пришел, чтобы выговориться, хотя повода для волнения нет. Тора Сигюн встречала несколько раз: блистательный юноша, подающий большие надежды. Красив, как белокурый ангел, силен, как бык, благороден как… просто благороден. Правда, драчлив не в меру, часто машет кулаками без повода, но для царя отсталого Асгарда, прославившегося военной мощью, такой царь самый подходящий.
Хагалар прошел в глубь дома, разложил стол, придвинул скамью, достал из клети соленую рыбу, водоросли и прочую мало съедобную асгардскую пищу. Никаких Е и ароматизаторов, идентичных натуральным, но и вкуса никакого. Сигюн терпеть не могла асгардскую пищу, а вот пиво асы варили добротное, как и эль, и брагу. Она с удовольствием выпила целый рог, чокнувшись так, что пиво залило водоросли — может, так повкуснеют.
Хагалар продолжал говорить, а она — мечтать о совместном отпуске в Альпах. Стол бы ломился от настоящих вкусностей: вина, шампанского, винограда, запеченой индейки, сдобных булочек. Их доставит курьер, несмотря на снег и лед. И никаких холодильников — только свежая еда из ресторанов, расположенных на склоне или внизу горы.
— Одна радость — Дочь Одина со мной, хоть ее могу отдать на попечение доверенным асам, которых лично растил. А вот Локи — беда-бедой.
— Беда? — Сигюн с трудом вынырнула из милых сердцу грез. — А почему беда?
— А вот этого я тебе объяснить не могу, — Хагалар ковырял ножом рыбу, но не ел, а лишь фигурно разрезал и раскладывал по разным сторонам тарелки. — Поверь на слово: Локи в ближайшие полгода будет в большой опасности. Я почти уверен, что если ничего не случится с девочкой, то и с ним тоже, но на душе у меня неспокойно. Если бы я мог быть при нем неотлучно до дня коронации. Тогда то уж всё успокоится. Если бы я мог…
Это был намек, явный и недвусмысленный. Сигюн понимала это, как никто, но не могла отказать, не хотела отказывать, была готова пойти почти на все, чтобы приблизиться к Хагалару.
— Я могу провести полгода во дворце. В зимнюю половину года многие знатные асы съезжаются в Гладсхейм, в том числе и на Йоль. Я проведу там зиму. На праздник приглашены норны, они будут предсказывать судьбу всем, кто попросит и заплатит, другое дело, чем им придется заплатить. Но я спрошу у них про Локи. Если судьба этого мальчика тебе так интересна, я узнаю ее до конца!
— Нет! — грубый вскрик прервал ее речь. — Я боюсь за него именно потому, что знаю судьбу. Я был у норн. Давно. Спускался к ним. Узнавал.
— Узнавал о судьбе отпрысков Одина? Но это же не твои дети! — всплеснула руками Сигюн. Какой безграничной любовью пользуется семья Одина! Как Хагалар предан царю, и как подло тот с ним поступил. А он беспокоится, до сих пор беспокоится за чужих детей, не спит ночами, приходит к ней, боится за них, за недостойных. О если бы у нее с ним были общие дети! Такой отец встречается раз в жизни! Но не будет у нее детей. Даже если она скажет правду. Бесполезно, она пробовала, она хотела детей от Хагалара, но ничего не получилось. Почему, почему в юности она осталась чиста, почему не забеременела от него? Чего ждала? Милостивого разрешения «хозяев»? Они не были бы против, особенно похотливый Орм. Не были бы! А она ждала свадебного пира. Она ждала всю жизнь… И вот сидит сейчас в темной халупе, ведет фальшивую жизнь, да не одну, а сразу несколько, а тот, кому она хранила верность, просит защитить чужих детей! Защитить Локи! Какая насмешка судьбы. Но она исполнит просьбу. Если так надо, то она полюбит Локи. Быть может, она ошибается на его счет. Он кажется ей злым и подлым, не заслуживающим ни доверия, ни защиты. К Тору она бы повернулась спиной, к Локи — никогда. Но если Локи так важен Хагалару, ее Хагалару, она защитит его. На полгода окружит царевича непроницаемой защитой, ни один волос не упадет с его головы. Это ведь совсем недолго — всего лишь до коронации. Всего полгода. Она переедет во дворец. Глаз не спустит с Локи. Она готова на жертвы. На огромные жертвы ради Хагалара. Она готова ради него на всё, даже если он не заслуживает такого отношения.
— Побудь рядом с ним, — попросил Хагалар. Как же редко он что-то просит. — Если тебе удастся стать его любовницей…
— Несовершеннолетнего мальчишки? — воскликнула Сигюн в изумлении. — А как же законы Асгарда?
— А законы Асгарда ничего не значат, когда речь заходит о жизни и смерти! — Хагалар так ударил рог о стол, что тот чуть не раскололся. — Соблазни его, если в этом его спасение. Стань его служанкой, другом, доверенным лицом, делай, что хочешь, моя несравненная Царица, но до коронации Тора Локи должен дожить!
— Значит, мы сражаемся с самой судьбой, преследующей его до коронации? — тихо уточнила Сигюн. — Я никогда не спорила с судьбой, но я попробую. Я обещаю тебе: до полуночи дня коронации я буду с ним, стану его незримым спутником, глаз не спущу.
Сигюн уже обдумывала перспективы. Ни другом, ни советником, ни, не дай бог, любовницей царевича она становиться не собиралась, но ведь следовать можно птицей или мошкой. Во дворце царевичу ничего не угрожает, она должна сопровождать его только во время отлучек. Что ж, она потратит полгода на приемыша Одина, и даже не потребует ничего взамен, окажет эту услугу Хагалару по собственному желанию. Ради своей любви. А вовсе не ради его, да и любит ли он вообще или просто пользуется? Лучше не думать.
— Спасибо тебе, моя Царица, — Хагалар улыбнулся, впервые за вечер. — Я до последнего сомневался в твоем согласии. Я у тебя в долгу.
— Нет, — Сигюн встала. — Никакого долга. Ты мне ничего не должен. Я делаю это ради тебя, не ради подарков. Но если ты проведешь здесь хотя бы пару дней Йоля, прежде чем я отправлюсь во дворец, то очень обрадуешь меня.
— Проведу. Я и сам думал предложить тебе то же самое. Подняться на какую-нибудь гору, посмотреть на заснеженный Асгард сверху, развести костер на вершине, продуваемой всеми ветрами!
Сигюн передернуло от такой перспективы, но она не выказала никакого неудовольствия. Пусть так, главное — вместе.
Неожиданный стук клюва в слюдяное окно заставил обоих вздрогнуть.
— Что-то случилось, — Хагалар быстрым шагом направился к двери. — Ученички не стали бы посылать зачарованную птицу вхолостую.
Дверь открылась, пахнуло холодом. Сигюн поежилась, поплотнее закуталась в козью шаль, а Хагалар уже читал пергамент. Смял его, бросил в огнь. И лицо его, враз изменившееся, не предвещало ничего хорошего.
— Что такое? — тихо спросила Сигюн.
— На поселение напали. Муж одной из наших вовсе не прекрасных леди прискакал вместе с прихвостнем старшего царского отпрыска. Один из моих магов мертв. Я должен вернуться. Как все не вовремя, — он уже надевал шубу. — Как же не вовремя.
— Я с тобой!
— Нет, только не в поселение. Я вернусь завтра, как и обещал, и пару ночей мы проведем вместе. Да, на горе… Как же его угораздило попасться, — бурчал Хагалар себе под нос.
Дверь шумно закрылась, с улицы послышался скрип снега и быстро удаляющиеся шаги. Сигюн снова осталась одна. Все в том же доме, рядом с тем же костром, но связанная обещанием. Она скорее умрет, чем нарушит его. Полгода следить за младшем сыном Одина, всего лишь до коронации. Она выполнит обещание. Выполнит. Через два дня. Никакие царевичи, никакие норны не помешают ей провести Йоль с Хагаларом, пусть и на вершине горы, под бушующими ветрами — что ей холода Асгарда, она жила в гораздо более суровых условиях! Никто больше не отнимет у нее Хагалара, даже царица Асгарда, будь она трижды проклята!
Зимняя сказка — швейцарские Альпы — блеснули на горизонте сознания, но сразу же растворились, погребённые новыми мрачными мыслями.