Увольнение Муслина по ходу сезона теперь считаю ошибкой: тренеру надо было хотя бы дать доработать до конца сезона. В данном случае не буду перекладывать ни на кого вину: в большей степени она лежит на мне. Мы лидировали в чемпионате, предстояла игра с «Москвой». Когда Муслин начал определять стартовый состав, вдруг всплыла кандидатура игрока, который не выходил на поле весь сезон. И вдруг в важнейшем матче тренер решил выставить его на поле – причем на позиции, где тот никогда в жизни не играл.
«Москве» мы проиграли и откатились на второе место. Это была та капля, которая переполнила чашу терпения. В решении уволить Муслина, конечно, большую роль сыграли эмоции…
Когда игроки говорят, что я вызвал их после отставки Муслина и был удивлен, услышав негативную реакцию команды, они немножко лукавят. Точнее, недоговаривают. Первый раз я их вызвал примерно за месяц или чуть больше до отставки. И сказал: «Вполне возможно, что мы поменяем главного тренера». Футболисты в таких вопросах вообще достаточно инертны – вот и здесь они заняли нейтральную позицию. Не сказать, что поддержали такую идею – но и горой за Муслина не встали. А уже потом начали говорить, что отставка стала для них неожиданностью.
Как вообще возникла кандидатура Муслина? Сначала была отставка Эштрекова. Мы остались друзьями, но подобного решения тогда требовали интересы дела. Позже он возвратился в «Локомотив» помощником Долматова, теперь, насколько знаю, нигде не работает. Были предложения из стран СНГ, но от них он отказывается. Может, все у него сложилось бы по-другому, если бы не тяжелая травма Сычева. В ней я по-прежнему виню судью Петтая, который в Казани позволял делать с нашим ведущим игроком все, что угодно. А потом и нас всех, и Эштрекова в частности, окончательно подкосил «Рапид». Можно сказать – убил. И «Локомотив» растерял весь тот задел, который имел. Решение поменять тренера в той ситуации было неизбежно.
После сезона мы определили список кандидатов на место главного тренера. Их было четверо – Ле Гуэн, Муслин, Долматов и Оборин. Поговорили со всеми. Главным кандидатом был Ле Гуэн, который нас здорово подвел. Он все время говорил «да», и потратили мы на него полтора месяца. Но в последний момент француз отказался, сославшись на то, что в Россию воспротивилась ехать его жена. После этого у нас уже был лимит во времени, и из оставшихся кандидатур выбрали Муслина. Изначально идея его приглашения принадлежала мне. Когда-то мы со Славо познакомились в Белграде, он запомнился мне своей контактностью. Послужной список у него неплохой – хорошо работал и во Франции, и в родной Сербии. Понравились мне и его упражнения во время предсезонной подготовки – ни у кого таких не видел.
Нельзя сказать, что Муслин с самого начала работал в накаленной обстановке. После неудачного старта, перед игрой с ЦСКА, нас всех, в том числе и его, вызвал к себе Якунин. Встреча получилась нормальной, никакого разноса не было – наоборот, президент РЖД дал ему карт-бланш, выразил доверие. Результаты беседы оказались для Муслина очень хорошими, и после нее команда начала выигрывать.
Тем не менее проколов у него тоже хватало. В частности, с Якуповичем. Как можно поставить на матч вратаря, который только вчера приехал в страну? К тому же иностранца – ему же еще надо научиться с защитниками общаться! Будь он звездой европейского футбола – тогда бы я со-гласился. Но нетаэто была фигура, чтобы идти на такой риск.
Очень переживал я за Селсиныо. И все ребята видели, что парень талантлив, и мы хотели, чтобы он играл. В первом же матче, когда бразилец вышел на поле, он забил победный гол. Но по непонятным мне причинам Муслин посадил его на лавку и фактически загубил. Дай бог, чтобы в «Спортинге» у него заладилось.
Кстати, и приглашение Зуаги, на мой взгляд, не было ошибкой. Я считал тогда, что Гуренко в плане организации игры ограничивает возможности команды. Своей игрой Сергей доказал, что это не так. Тем не менее в Зуаги по-прежнему верю. Не случайно же он стал ведущим игроком своей сборной в 20 лет! Мне кажется, при Рахимове он будет играть.
Хотел бы встать на защиту Биджиева, которого Липатов обвинил в некачественной селекции. Сергей Владимирович прекрасно знает, что Хасан не делал ничего без нашего ведома – и в решении о покупке каждого игрока принимали участие как сам Липатов, так и я. Только к покупке Ивановича председатель совета директоров не имел никакого отношения.
Если же возвращаться к Муслину, то поражение от «Зюлте-Варегема» тоже, конечно, сыграло свою роль в его судьбе. После той неудачи в Европе куда-то пропали эмоции, без которых в футболе – никуда. Это было большое разочарование. А поражение от «Москвы» в сложившихся обстоятельствах стало для принятия того решения последней каплей. Решения поспешного – что теперь скрывать…
Жалею сейчас и о том, что, если не ошибаюсь, в 2004 году мы не продали Измайлова в «Арсенал». В Лондоне встречались с Арсеном Венгером, он предложил за Марата 6 миллионов долларов. Цены на игроков в тот момент были достаточно высокие, и мы настаивали на 10-12 миллионах. Венгер сказал «нет». А через четыре месяца рынок упал, и цена в 6 миллионов по европейским меркам казалась уже хорошей. Но главное заключалось в другом. Я пришел к окончательному выводу, что когда на нашего футболиста претендует европейский топ-клуб, и игрок об этом знает – его надо обязательно продавать. Потому что если сделка срывается, у человека сразу же опускаются руки, пропадает мотивация. Что в случае с Измайловым и произошло.
Кандидатура Бышовца обсуждалась в клубе не один день. Я был категорически против. Открыто высказывал свою точку зрения: это не тот тренер, который должен быть в «Локомотиве». Логика проста. Человек двенадцать лет толком не работал – и это не могло быть просто так. Наверняка же не одни мы рассматривали его кандидатуру, но по каким-то весомым причинам все от него отказывались – несмотря на дефицит тренеров. Почему тогда он должен всплыть именно у нас?
В жизни бывают случаи, когда игроки по каким-то обстоятельствам восстают против тренера. Но, если это происходит, они приходят и ставят ультиматум руководству -убрать его. Но чтобы футболисты специально ради этого проигрывали – не верю. Да, в силу своего психологического состояния они могли играть не с полной отдачей. Но не могу себе представить, чтобы это происходило умышленно. И тот факт, что после выигрыша Кубка команда не стала Бышовца качать, наверное, показал отношение игроков к тренеру.
Что касается отчисления Лоськова и Евсеева, то больше всего меня возмутила форма, в которой это произошло. В конце концов, не случилось бы это в прошлом году -могло бы случиться через год, два, три. Это жизнь. Но если уж приняли такое решение, клуб обязан был со всеми почестями проводить из команды футболистов, которые столько сделали для «Локомотива». Устроить прощальный матч или что-то в этом роде. Словом, достойно отблагодарить их за десять лет, отданных клубу.
Акценты же оказались расставлены так, будто эти игроки сделали что-то плохое. И дело тут не только в Бы-шовце – хотя когда тренер, который не проработал в команде и года, убирает футболистов, отдавших ей десятилетие, это тоже вызывает недоумение. Но облечь расставание в достойную и красивую форму было прямой обязанностью клуба. С которой он не справился.
Не скрою, было приятно, когда уже после моей отставки Дима Лоськов предложил мне стать его крестным. И если раньше я уделял ему много внимания в первую очередь в силу своей работы, то теперь несу еще большую ответственность за его судьбу.
Как мы относились к нашим болельщикам! Целое поколение ребят, которое хотело определиться с симпатиями, сделали своим – и не только благодаря стадиону. Очень большую работу в этом плане провел Давид (Шагинян. -Прим. И. Р.). Я в его работу не влезал, все делалось тихо, спокойно и очень грамотно. И в коммерческом отделе, и в клубе болельщиков собрались толковые ребята, которые действительно болели за дело. Не было какого-то формального разграничения обязанностей, все брались за то, что было нужно в данный момент. Результат был очевиден всем. Теперь всех этих ребят разогнали…