Странно, конечно, любить кого-то, кто еще не родился. Но ведь ты есть, ты живешь в своем маленьком мире внутри мамы! Это просто настоящее волшебство.
Я тебя люблю и обещаю, что буду любить тебя всегда.
Твоя старшая сестра Лола».
Как раз когда я писала свое имя, прозвенел звонок. Я так увлеклась, что не заметила, как пролетело время.
— Ты кому писала? — спросила Аннализа у Далилы.
— Коко Шанель, — ответила та.
— Класс! — сказала Аннализа. — Я тоже ему писала.
— Почему «ему»? — удивилась Далила. — Коко Шанель — женщина.
— Да знаю я, — покраснела Аннализа. — Я имела в виду — этому человеку.
Далила улыбнулась, а я все не могла понять, почему Аннализа ведет себя так глупо. Сама я, честно говоря, даже не представляла, кто такая Коко Шанель, но вечером папай рассказал мне, что она была великим дизайнером. Он спросил, а кому написала я, и когда я ответила, на глаза у него навернулись слезы.
— Вот твой маленький братец обрадуется, — сказал папай. — Он еще не родился, а уже получил письмо.
Хоть бы кто-нибудь позвонил мне, и поскорее! Иначе мой брат родится, а я не сумею за ним ухаживать.
В понедельник никто на мое объявление не отозвался, но вместо этого я получила письмо. Оно было в серебристом конвертике, и все девочки из нашего класса получили точно такие же. Это было приглашение на день рождения к Далиле. В следующую субботу.
14. Удача и упущенный шанс
— Зачем тебе книга про Коко Шанель? — спросила бабушка, когда на следующий день мы с тетей Лизбет явились к ней в книжный магазин.
— Для подарка, — объяснила я. — Моя одноклассница пригласила меня на вечеринку по случаю своего дня рождения, и ей нравится Коко Шанель.
— Оказывается, в твоем классе все-таки есть девочки! — покачала головой бабушка.
Я пожала плечами. Мы с Фло долго обсуждали, идти ли мне вообще на эту вечеринку. Фло сказала, что если пойдут и другие девочки, будет весело. Мне пришлось согласиться. Но в голове у меня была и другая мысль: а вдруг у кого-то из моих одноклассниц есть маленький брат? Тогда я смогу устроиться к нему няней.
Тетя Лизбет сидела в углу с книжкой с картинками и чесала макушку.
— У тебя тоже голова чешется? — спросила я. У меня она чесалась ужасно, хотя особых причин для этого вроде бы и не было. Они появились только через несколько минут, и я даже подумала, не открылся ли у меня дар ясновидения. В магазин вошла посетительница. Перед собой она толкала коляску, и когда коляска остановилась, оттуда раздался писк.
— Добрый день, фрау Петцольд! — воскликнула бабушка. — Как ваш Карл? Прошли колики?
Не знаю, что такое колики, но при имени Карл я вздрогнула и снова принялась чесать голову.
— Можно мне посмотреть?
Женщина кивнула. Я склонилась над коляской и затаила дыхание. Малыш! И судя по имени — мальчик. У него было щекастое круглое личико, румяные щечки и пухленькие ручки со складочками. На желтой маечке малыша красовался улыбающийся смайлик, но его самого веселым назвать было трудно. Крохотные ручки были крепко сжаты в кулачки, а в темно-синих глазах стояли непросохшие слезы.
— Ой! — умилилась я. — А сколько ему?
— Восемь с половиной, — сказала мама малыша с усталой улыбкой.
Лет? Ну, это вряд ли. Значит, месяцев? Я снова склонилась над коляской.
Малыш голосил — будто дудел на испорченной трубе. Рот его был широко открыт, в нем не было ни одного зуба, а на губах от громкого крика пузырилась слюна. В восемь с половиной месяцев тетя Лизбет выглядела совсем иначе. Наверно, женщина имела в виду восемь с половиной недель. Я вспомнила, что моя мама сейчас на двадцать второй неделе. Странно! Выходит, с момента рождения все надо начинать отсчитывать с нуля?
Тем временем крик становился все громче и громче, малыш побагровел и начал сучить ножками. При этом он стал похож на упитанную лягушку, опрокинутую на спину, только не такую противную. Даже наоборот. Я бы с ним с удовольствием поиграла, но не решалась.
— Бедняжка, — бабушка тоже склонилась над коляской. — Ну, не беда, через несколько недель колики пройдут.
Мать малыша кивнула. На ее розовой блузке виднелось солидное пятно, будто над ней пролетел голубь с расстройством желудка. Детские какашки похожи на голубиные, отметила я про себя. А вот что такое колики? Пришлось спросить у бабушки.
— Вздутие животика, — объяснила она. — Из-за газов. И это очень неприятно для маленького.
— И для мамы тоже, — добавила фрау Петцольд со вздохом. Выглядела она очень утомленно.