— По-моему, я не люблю анекдоты, — сказал Кендэл.
— Любишь. Тебе понравится, вот увидишь. Что такое желтое и опасное?
Кендэл с тревогой посмотрел на меня.
— Что такое желтое и опасное? — повторила я.
Кендэл вдруг рассмеялся.
— Ты чего смеешься?
— Потому что анекдот смешной.
— Я же еще не дорассказала! Кендэл, подумай. Что такое желтое и опасное?
Вдруг в голове у меня раздался голос Рока, я даже сморгнула от неожиданности. "Если он угадает ответ, с мамой все будет хорошо".
Я потрясла головой, чтобы отделаться от наваждения. Кендэл тоже потряс головой, передразнивая меня. Похоже было, что его головка, того глади, свалится с тонкой шейки.
— Не надо, Кендэл! — Я взяла его за голову и придержала. — Слушай, это же совсем простой анекдот. Ты его наверняка уже сто раз слышал. Что такое желтое и опасное?
Видно было, как Кендэл произносит про себя «желтый» и «опасный». Он старается, я знаю.
— Хочешь, подскажу? Этот анекдот понравится Джорджу.
— Не понравится. Джордж тоже не любит анекдоты, — сказал Кендэл.
— Ему понравится, потому что это про него. А тебе понравится, потому что это про сладкое. Знаешь, такое старинное, которое бабушки делают.
— Хорошо бы, у нас была бабушка, — сказал Кендэл. — Тогда бы она с нами сидела. Почему у нас нет бабушки?
— Она умерла.
— Ее задавила машина?
— Нет, она умерла от… — Я не могла выговорить это слово.
Голос Рока снова зазвучал у меня в голове.
— Кендэл, ну пожалуйста, попробуй угадать!
Я схватила его за плечи. Конечно, это просто нелепость — какая разница, знает Кендэл этот дурацкий анекдот или нет. Но я ничего не могла с собой поделать и все упрашивала его угадать, пока Кендэл не расплакался.
— Гоголь-моголь с акулами, — простонала я наконец.
Передо мной встало страшное видение: мама, отбивающаяся от акул в густом гоголе-моголе. Я попыталась спорить с голосом Рока.
"С мамой все будет в порядке, — сказала я про себя. — Сегодня утром ей сделали операцию, и теперь она совершенно здорова и вернется домой, как только сможет. Может быть, она и сейчас уже дома, лежит на кровати и готовится устроить нам сюрприз".
Я понимала, что вряд ли это так, и все-таки надеялась — против своей воли. Пока я бежала по улице, таща за собой Кендэла, голос Рока сменил тактику. Теперь он нашептывал, что, если я успею вбежать домой раньше, чем он досчитает до ста, мама окажется дома. На счете «девяносто» я рванула входную дверь.
Мамы не было. Я обежала всю квартиру, зовя ее.
Кендэл стоял на пороге и грыз палец:
— Мама не придет?
— Придет, конечно! Как только сможет. Она нам скоро позвонит. Она же знает, что мы вернулись из школы.
Я положила мобильный на стол. Мы не отрываясь смотрели на него.
— У них там, наверное, сейчас чай. Давай-ка мы с тобой тоже попьем чаю.
Я открыла последнюю банку печеной фасоли и сделала гренки. Хлеб немного заплесневел, но я соскребла голубоватый налет. Могла и не трудиться. Кендэл только поковырялся немного с фасолью, надевая бобы по одному на вилку, облизывая, а потом раскладывая в ряд на тарелке. К гренкам он даже не притронулся.
В кои-то веки мне тоже не хотелось есть. С трудом я заставила себя проглотить чашку чая, не отрывая глаз от мобильника. Батарейка постепенно разряжалась. Я была не уверена, принимает ли он звонки, когда стоит на зарядке.
Я таращилась на телефон, пока у меня не заслезились глаза. Почему она не звонит? Она же знает, что мы волнуемся. Может быть, соседка по палате не захотела одолжить ей телефон?
Потом меня осенила гениальная мысль. Я заглянула в список вызовов в телефоне, нашла нужный номер и набрала его. Это получилось не сразу — так дрожали у меня руки.
— Алло?
Я набрала побольше воздуху.
— Здравствуйте, вы меня не знаете. Меня зовут Лола Роза, я дочь вашей соседки по палате. Можно мне с ней поговорить?
— Простите?
Я подумала, что набрала не тот номер.
— Я дочь Виктории Удачи. Она ваша соседка в больнице.
— Ах да! Извини, дорогая, я не сразу поняла. Что случилось?
— Я хочу поговорить с мамой!
— К сожалению, детка, я ничем не могу тебе помочь.
— Ну пожалуйста, на одну минутку! Вы не могли бы передать ей телефон?
— Я уже не в больнице, я дома. Меня выписали сегодня утром.
— Ой, надо же! А мама… мама не приехала домой. С ней что-то случилось?
— С ней все будет хорошо, дорогая, я уверена. Ее только сегодня утром прооперировали.
— Она сказала, что сегодня вернется.
— Ну что ты, детка! Этого не может быть, сегодня ей уж точно не встать.
— Но с ней все в порядке? Операция прошла хорошо? Ей уже лучше?
— Не знаю, милая. Когда я уходила, ее еще даже не отвезли в операционную. Попроси папу или бабушку позвонить в больницу, им там все расскажут.
— Да. Конечно. Большое спасибо. — Я нажала разъединение.
Кендэл смотрел на меня, все ожесточеннее вгрызаясь в свой палец.
— С ней, конечно, все в порядке, — сказала я. Потом прочистила горло, втянула голову в плечи и попробовала говорить глубоким голосом, от самого живота: — У меня взрослый голос, Кендэл?
— Ты чудовище? — с тревогой спросил Кендэл.
— Я говорю взрослым голосом, — пояснила я.
Потом я попрактиковала свой взрослый голос, позвонив в справочную. Я записала телефон больницы на тыльной стороне руки и позвонила. Женский голос в трубке сказал:
— Больница.
— Позовите, пожалуйста, Викторию Удачу, — сказала я утробным голосом, так что мне пришлось повторить эту фразу дважды, прежде чем меня поняли.
— В каком она отделении?
— Я… не знаю… — Мне не хотелось произносить это слово, но выбора не было. — В раковом отделении.
— Это, наверное, «Флоренция». Сейчас я вас соединю.
Я перевела дух, положив руку на колотящееся сердце. Наконец в отделении «Флоренция» кто-то взял трубку.
— Позовите, пожалуйста, Викторию Удачу. — У меня болело горло от усилий говорить взрослым голосом.
— А кто ее спрашивает?
Я не знала, что ответить. Мать? Сестра? Подруга?
— Подруга.
Не угадала.
— Простите, но мы не можем ее позвать.
— Я взрослая, честное слово.
— Простите, но телефон в отделении не для разговоров с друзьями.
— Тогда скажите хотя бы, с ней все в порядке? Пожалуйста!
— Советую вам позвонить супругу миссис Удачи и поинтересоваться у него.
— Советуйте что хотите, мисс Вонючка Сопливая, но отец ничего не знает, а если бы и знал, я бы не стала ему звонить! — выкрикнула я и выключила телефон.
Кендэл глянул на меня. Я подумала, нельзя ли натренировать его так, чтобы он мог говорить отцовским голосом. Но это было явно безнадежно.
Я пыталась обдумать все возможности. Можно пойти к соседям сверху и попросить Энди позвонить в больницу. Хотя Энди и Стив с нами не разговаривают. А если они узнают, что мы с Кендэлом одни, то могут кому-нибудь сказать.
Можно попробовать отыскать Джейка. Но я не знаю, где он теперь живет.
Можно пойти к Харприт и попросить ее отца позвонить. Он не откажется помочь. Но мать Харприт обязательно донесет на нас.
— Не знаю, что делать, — простонала я и опустилась на пол, уткнув голову в колени.
Кровь стучала у меня в ушах и подергивала веки: ма-ма, ма-ма, ма-ма.
— Ты плачешь? — прошептал Кендэл.
Я не ответила и не подняла головы. Кендэл посопел надо мной, потом легонько пнул меня носком ботинка:
— Лола Роза!..
Я совсем не чувствовала себя Лолой Розой. Я не тянула даже на Джейни. Я попросту растворялась в ничто.
Мне так нужна была мама! Пришлось крепко закусить губы, чтобы не начать звать ее вслух. А вдруг с ней не все в порядке? А вдруг операция прошла неудачно? А вдруг она умерла?
— Ты плачешь, — сказал Кендэл утвердительно.
— Нет. Мне просто нужно знать, все ли в порядке с мамой.
— Тогда пойдем к ней и узнаем, — сказал Кендэл.