— Поехали к тебе, — согласился Лоуренс, оставил на столике деньги и вывел Одри из кафе.
Она пребывала в полном смятении всю дорогу, пока они добирались на такси до ее дома. Рядом с Лоуренсом в машине она вдруг почувствовала себя слабой, беззащитной и несчастной. Вся ее самоуверенность улетучилась без следа.
Машина остановилась возле небольшого старого дома, где она снимала крошечную квартирку. Дом знавал лучшие времена, но теперь он явно нуждался в капитальном ремонте.
— Ты живешь в этом доме? — выразительно спросил Лоуренс. — Ты отказалась от предоставленной тебе квартиры, чтобы переехать в эту развалюху?
— Зато квартира здесь мне по карману, — резко ответила Одри, вставляя ключ в замочную скважину двери.
— За квартиру в таком доме вообще платить не стоит, — сказал Лоуренс за ее спиной.
Одри ничего не ответила, близость Лоуренса подавляла ее. Они поднялись по лестнице со стертыми ступенями к обшарпанной двери ее квартиры. Прихожей в ней почти не было, и, войдя, они сразу оказались в единственной комнате. Стоя в центре этой комнаты, Лоуренс обвел ее взглядом и сказал:
— Надеюсь, ты понимаешь, что здесь тебе оставаться нельзя?
— Я нахожу ее вполне удобной, — ответила Одри.
— Очень удобно — кровать в одном конце комнаты, душевая в другом. — Он свернул в темный закуток и включил свет. — Кухня такая большая, что к плите надо протискиваться мимо крошечного столика и двух стульев. Никуда не годится!
Одри быстро отвернулась, чтобы скрыть брызнувшие из глаз слезы. Но, видимо, недостаточно быстро. Руки Лоуренса обняли ее, прижали к груди, и ей стало тепло, словно после долгого трудного пути она вернулась наконец в родной дом.
— Пойми, Одри, ты теперь не та, что прежде, — говорил Лоуренс, прижимаясь к ее голове щекой. — Ты носишь в себе моего ребенка, и я не могу позволить тебе переносить тяготы беременности в этой дыре.
— Ты не позволишь мне?! — Одри вырвалась из его объятий и отошла к окну.
— Я бы не стала встречаться с тобой для того, чтобы ты снова начал распоряжаться мною.
— Мне плевать, как ты это называешь, Одри.
Но сейчас ты выслушаешь меня, и выслушаешь внимательно. — Он говорил спокойно, не повышая голоса, отчетливо произнося каждое слово. — Мой ребенок не будет жить в таких условиях. Подниматься на четвертый этаж в твоем положении, значит, напрашиваться на выкидыш. Возможно, ты усомнишься в моих словах, но, если ты не послушаешься меня, я прибегну к силе закона.
Одри застыла с открытым ртом.
— Но зачем? — заикаясь спросила она. — Ты неверно меня понял, когда я сообщила тебе о своей беременности. Мне хорошо известно, что ты не хотел обзаводиться семьей, детьми. — Господи, как трудно ей было все это выговорить. — Я знаю, что в тебе сильно развито чувство долга. Но я не собиралась становиться объектом для его проявления. — От волнения Одри стала косноязычной.
Лоуренс тоже подошел к окну и встал рядом, глядя на унылый пейзаж за окном.
— Речь идет не о тебе, — сказал он, не поворачиваясь к ней. Одри был «виден только его жесткий профиль. — И не о моем желании или нежелании становиться отцом. Объективная реальность состоит в том, что ты носишь в себе моего ребенка, и я намерен позаботиться о нем.
Глава 9
Перед заходом солнца его прощальные лучи попадали в единственное окно угловой квартиры Одри. Всего несколько ярких минут. Одновременно в ее душе вспыхнула надежда… и быстро погасла. В комнате сгущались вечерние сумерки. Стоя спиной к окну, она не повернула головы, чтобы взглянуть на Лоуренса, слушала только его голос. Мой, мое, моя… Так говорить может только собственник, холодный расчетливый собственник. Все, что их связывает, относится к области физиологии. Влечение, секс, с грустью думала Одри. Лоуренс не вкладывал в их отношения ни грамма души. Может, у него и нет ее? Ей вдруг все стало безразлично, — И как бы ты ни относилась к тому, что случилось, на этот раз ты от меня не сбежишь, — неожиданно снова заговорил он, продолжая смотреть в окно.
Одри повернула голову и уставилась на него, почти не дыша. Даже сердце как будто замерло в ожидании.
— Мы поженимся, — добавил он.
Одри засмеялась, отошла от окна и села на диван, который ночью служил ей кроватью.
Подложив под спину подушки, она вытянула ноги на цветастом покрывале.
— Ты, оказывается, старомоден, — сказала она. — Это раньше благородные любовники прикрывали внебрачного ребенка запоздалой свадьбой. Сейчас многие женщины рожают вне брака и в одиночку воспитывают своих детей.
— Рад за них. — Лоуренс пожал плечами. Но их жизнь меня не интересует. — Он ждал от нее такой реакции и был готов к ее возражениям; Переубедить его ей не удастся. Одри выйдет за него замуж. Придя к такому решению, Лоуренс внутренне успокоился, потому что оно было единственно правильным. Сама Судьба дала ему в руки счастливый шанс, и он его использует. — А вот твоя, напротив, интересует.
Одри повернулась, чтобы удобней было смотреть на Лоуренса. Замужество без любви?
Еще одна сделка, подобно той, что они заключили в самом начале их отношений. Странно, что этот человек, который заставлял ее тело ликовать от восторга и в которого она сразу безнадежно влюбилась, по-прежнему остается для нее книгой за семью печатями. И теперь он предлагает ей брак с ним. Пусть он и оказался старомодным в этом вопросе, но и она не настолько современная, чтобы выйти замуж без любви.
Союз с человеком, который тебя не любит, означал бы дни и годы, наполненные горьким чувством, что ты для него обуза. Что женился он на тебе только ради ребенка, который был зачат не по обоюдному желанию, а по воле случая. Но как ему все это объяснить?
Слишком далеко стоял от нее Лоуренс. В сгустившихся сумерках она видела только его, силуэт на фоне окна.
— Ты не мог бы включить свет? Там, рядом с дверью, — попросила Одри и зажмурилась, когда вспыхнула лампочка под большим оранжевым абажуром. Стены комнаты, оклеенные .дешевыми светлыми обоями, окрасились в приятный цвет. — Послушай, Лоуренс, мы оба хорошо понимаем, что нас связывало. Поэтому нет смысла говорить о женитьбе.
Одри не стала говорить о том, что их физическое влечение еще не прошло, но стоит ли ради этого идти на такой серьезный шаг, как женитьба, чтобы потом горько раскаиваться в своем поступке. Она была уверена, что Лоуренс принадлежит к той породе мужчин, которые не разводятся со своими женами, даже если их не любят. Вероятно, мешает все то же самолюбие и чувство собственника. Пока есть влечение, Лоуренс будет с ней спать, а когда она ему надоест, он заживет своей, отдельной от нее жизнью. И связывать их будет только общий ребенок.
— Я просто не могу выйти за тебя. И никогда не выйду замуж без любви. Ты как-то спрашивал меня, почему я не вышла замуж за Патрика. Да, мне казалось, что я влюблена в него, поэтому стала жить с ним. Понадобилось немного времени, чтобы понять, что я не люблю его. Можно только радоваться, что мы не связали друг друга узами брака. Жениться надо тогда, когда люди любят друг друга.
— И что же это за любовь такая? Как бы ты ее определила? Может, в твоем понимании любовь похожа на розовую дымку, что маячит на горизонте?
— Ты говоришь как циник! — ответила Одри. Такая любовь вполне реальна. В такой любви живут мои родители почти двадцать пять лет.
Такая же любовь, наверное, связывает твоих родителей.
Лоуренс пожал плечами. Он ходил по комнате, засунув руки в карманы брюк, и внимательно поглядывал на Одри.
— Они принадлежат к другому поколению. А в наши дни разводы стали популярны. Сегодня женятся, завтра разводятся. Но давай вернемся к нашему случаю. Встретились два человека, которых потянуло друг к другу, между ними возникли близкие отношения, в результате которых ты забеременела. Не буду отрицать, что это коренным образом меняет мою жизнь, к чему, как тебе известно, я не стремился. Но, с другой стороны, мне уже за тридцать. Зачать ребенка я мог бы и через десять лет. Но хватило бы мне сил вырастить его? И к тому же я не хочу уходить от ответственности.