Жизнь Тане и ее сестрам спасло неведение. Аро прикоснулся к ним и увидел их полную невиновность, так они избежали наказания вместе с матерью.
— Никто из них никогда раньше не видел этого мальчика, даже не подозревали о его существовании. До того самого дня, когда увидели его на костре на руках их матери. Я могу только предполагать, что их мать держала все в секрете, чтобы защитить их. Но зачем она вообще создала его? Кто он такой, и что значил для нее, почему ради него она решилась нарушить самый суровый закон? Таня и остальные так никогда и не узнали ответы на свои вопросы. Но они не сомневались в виновности своей матери. И я не думаю, что они смогли ее простить.
— Хотя Аро и заверил в непричастности Тани, Кейт и Ирины, Кай хотел сжечь и их. Виновны как соучастники. Им повезло, что в тот день Аро был милосерден. Таня и ее сестры были прощены, но на их сердцах остались незаживающие раны и очень большое почтение к закону…
Не знаю, когда именно мои воспоминания превратились в сон. Вот я будто бы снова слушаю Карлайла, смотрю ему в лицо, и вот момент спустя уже смотрю на серое, бесплодное поле и чувствую густой запах горящего фимиама. Здесь я была не одна.
Группа фигур в центре поля, все закутанные в пепельные плащи, должны были напугать меня — ведь это могли быть только Волтури, и я была, несмотря на их приказ в нашу последнюю встречу, все еще человеком. Но я знала, как иногда случалось со мной во сне, что они меня не видят.
Всюду вокруг меня находились пепелища. Я узнала сладость в воздухе и не слишком внимательно изучала холмики. У меня не было желания видеть лица уничтоженных по их приказу вампиров. Я боялась, что узнаю кого-нибудь в этих тлевших погребальных кострах.
Солдаты Волтури окружили нечто, и я слышала, как в их тихих голосах росло возбуждение. Я приблизилась к ним ближе, неодолимая сила сна тянула меня посмотреть, что или кого они так внимательно рассматривали. Осторожно пробираясь между двумя шипящими вампирами, я наконец-то увидела объект их спора, он стоял на небольшом холмике перед ними.
Он был прекрасен, очарователен, именно таким как описал его Карлайл. Мальчик был совсем еще крошкой, не больше двух лет. Светло-каштановые локоны обрамляли его ангельское личико, круглые щечки и пухлые губки.
Меня охватило сильное желание спасти милого, испуганного ребенка. Волтури и и их угрожающий вид больше не волновала меня. Я рванулась к ним и плевать, если они заметят меня. Я побежала, минуя их, прямо к мальчику.
Я остановилась, пошатываясь, только когда смогла полностью осмотреть пригорок, на котором он сидел. Это были вовсе не земля или камень, это была куча человеческих тел, обескровленных и безжизненных. Слишком поздно было не смотреть на лица. Я знала их всех — Анжела, Бен, Джессика, Майк…
И прямо под очаровательным мальчиком лежали тела моих папы и мамы.
Ребенок открыл яркие, кроваво-красные глаза.
Глава 3
Большой день
Мои глаза резко распахнулись.
Меня сотрясала мелкая дрожь, и я с трудом глотала воздух. Некоторое время я лежала в своей теплой постели, пытаясь сбросить с себя оковы моего сновидения. Небо за окном успело стать серым, а затем бледно-розовым, пока ритм моего сердца не стал более менее нормальным.
Когда я полностью пришла в себя и вернулась в реальность, я ощутила, что страшно на себя злюсь. Что это за сны такие в ночь накануне моей свадьбы!? Видимо, это результат того, что по ночам я забиваю себе голову страшными и беспокойными раздумьями.
Страстно желая избавиться от ночного кошмара, я оделась и спустилась на кухню намного раньше, чем обычно. Для начала я прибралась в уже убранных комнатах, и затем, когда Чарли встал, я испекла ему блины. Я слишком нервничала, чтобы найти хотя бы какой-то интерес в процессе поедании завтрака, так что я просто села напротив Чарли.
— Тебе нужно заехать за мистером Вебером в три, — напомнила я ему.
— У меня нет никаких планов на сегодня, кроме как забрать священника, Беллс. Так что почти невозможно забыть о своем единственном деле.
Чарли взял полный выходной день из-за свадьбы, и ему явно было нечем заняться. И в его глазах всякий раз вспыхивала искра, когда взгляд его падал на чулан, где он хранил свои рыболовные снасти.
— Это не единственное твое дело на сегодня. Тебе ещё предстоит одеться и выглядеть благопристойно.
Нахмурив брови, он уставился в миску со своими хлопьями и шепотом пробормотал: «Клоунский костюм».
Во входную дверь кто-то тихо, но оживленно постучал.
— Ты никак не можешь смириться с этим, — сказала я, скорчив гримасу. — На до мной Элис будет работать целый день.
Чарли сочувственно кивнул, согласившись с тем, что ему предстоит менее суровое испытание, нежели мне. Поднимаясь со стула, я наклонилась, чтобы чмокнуть его в макушку, Чарли покраснел от смущения и фыркнул, а затем я пошла открывать дверь моей любимой подруге и будущей сестре.
Короткие черные волосы Элис сегодня не были уложены как обычно — колючим лохматым ежиком. Они были уложены в гладкие мелкие кудри, обрамляющие ее, будто бы эльфа, лицо, на котором застыло серьезное и деловитое выражение, весьма контрастирующее с ее образом. Едва успев сказать: «Привет, Чарли», она выволокла меня из дома.
Элис оценивающе осмотрела меня, пока я садилась в ее порше.
— Черт возьми, посмотри на свои глаза! — воскликнула она с упреком. — Что ты делала? Не спала всю ночь?
— Почти.
Она сердито посмотрела на меня.
— Я потратила столько времени, чтобы сделать тебя ошеломляющей, Белла, ты должна больше заботиться о себе!
— Никто и не надеется, что я буду ошеломляющей. Я думаю, что наибольшая проблема состоит в том, что я могу уснуть во время церемонии и не сказать «Я согласна» в нужный момент. И тогда Эдвард сбежит.
Она рассмеялась.
— Я кину в тебя своим букетом, как только ты посмеешь закрыть глаза.
— Договорились.
— В конце концов, у тебя завтра, в самолете, будет масса времени, чтобы выспаться.
Я подняла одну бровь. Завтра… Я задумалась. Если мы уедем, после вечеринки, то завтра мы уже будем на борту самолета… Хм, мы же не едем в Бойсе, Айдахо. Эдвард не сделал мне ни единого намека на то, где будет проходить наш медовый месяц. Я не была слишком озабочена этим вопросом, но это было странно, не знать, где я буду спать следующей ночью. Или, надеюсь, не спать.
Элис поняла, что сболтнула лишнее и нахмурилась.
— Все твои вещи уже собраны и готовы, — сказала она, чтобы отвлечь меня.
И ей удалось.
— Элис, было бы лучше, если бы ты позволяла мне самой паковать мои вещи!
— Тогда бы это растянулось надолго.
— И тогда бы ты не имела возможности делать для меня новые покупки.
— Ты официально станешь моей сестрой в ближайшие десять часов… Этого времени достаточно, чтобы смириться со своим безразличием к новой одежде.
Я не отрывала сердитого взгляда от лобового стекла вплоть до того момента, как мы почти подъехали к дому.
— Он уже вернулся? — спросила я.
— Не волнуйся, он вернется прежде, чем зазвучит марш. Но тебе не позволено видеть его в независимости от того, когда он вернется. Мы будем придерживаться традиции.
— Традиции, — фыркнула я.
— Вот именно — жених и невеста отдельно.
— Знаешь, он наверняка все равно уже подглядел. (* Говорится о примете, согласно которой, жениху нельзя видеть невесту в свадебном платье до начала церемонии)
— Ну нет! Я единственная, кто видел тебя в платье! Я вела себя очень осторожно, и не думала об этом, когда он был поблизости.
— О, — сказала я, когда мы подъехали к дорожке, — Я вижу, ты снова использовала свои гирлянды с выпускного.
Три мили дороги, ведущей к дому, были снова окутаны сотнями тысяч сверкающих фонариков. Но на этот раз, ко всему прочему, она добавила белые атласные ленты.
— Ни много, ни мало. Наслаждайся этим, потому что ты не увидишь то, как украшен дом, пока не придет время.