Арабский готов был поверить во что угодно, но понятия не имел, как подрывнику удалось узнать о том, о чем мог знать только один человек — сам Егор.
— О, Егор, а ты чего тут делаешь? — Валерий, разговаривающий с одним из клиентов, махнул рукой консультантке, чтобы она закончила с ним, и подошел к парню, который равнодушным взглядом скользнул по залу.
— Тест у Алисы пришел забрать, — рассеянно отозвался он. Куницын удивленно приподнял брови: он не представлял, что должно было произойти, чтобы Арабский запомнил чье-то имя, да еще и назвал его на автомате. Взгляд Валерия был замечен, и парень раздраженно дернул губой, сразу поняв, на что безмолвно намекает товарищ: — Эй, только вот не надо преждевременных выводов делать! Я вообще по другому делу, просто заодно заберу у неё документы… Кстати, где она? Разве сегодня не её рабочий день?
Куницын чуть помрачнел. Буквально час назад Марьина лично позвонила ему, и настолько талантливо врать она не смогла бы, даже если была бы самой талантливой актрисой России.
— Она в больнице.
Егор ни капли не изменился в лице и только едва заметно кивнул головой, отметив, что, оказывается, девчонку задело всё-таки гораздо сильнее, чем он думал. Идиотка, и чего сразу в больницу поперлась? Ведь точно расскажет, что с ней приключилось, так потом проблем не огребёшь.
— Сотрясение? — спросил он только для того, чтобы поддержать разговор: в ответе Арабский был уверен уже заранее.
— Нет, почему сотрясение-то? — покачал головой Валерий и вздохнул, пересчитывая деньги в кассе. — На нее вчера в квартире напали: кажется, горло попытались перерезать, так её друг нашел на пороге в луже крови, сразу повёз в городскую больницу. Не повезло ей, конечно, теперь непонятно, когда на работу выйдет… А ты чего хотел-то? Эй?..
Мужчина замолчал, поднимая взгляд. Егора тут уже не было.
— …А потом бум, бах, грохот, визг тормозов! Кто-то заорал сзади меня, автобус закрутился, я вообще думала, что сейчас из окна вылечу! А потом стекло разбилось, меня по боку как осколком резануло, из меня кишки как начали вываливаться, кровь захлестала во все стороны, там автобус чуть в кровавый бассейн не превратился, прямо как в «Корабле-призраке»!
Я скептически вздохнула, когда размахавшаяся руками соседка по палате закончила рассказ, воодушевленно уставившись на меня в ожидании реакции. Лера оказалась самой натуральной киноманкой с сохранившимся с детства синдромом гиперактивности, и не могла усидеть на месте более пяти минут, то и дело ёрзая на кровати, словно у неё было шило в известном всем месте. Больница для девушки, попавшей в аварию по случайному стечению обстоятельств, была настоящим адом.
— Врёт, — авторитетно заявил Егор, сидя на стуле рядом с окном, на равном расстоянии находящимся между моей и Лериной кроватями. Нет, а без его упоминания мне прямо не удалось бы понять, что правды в словах девушки удручающе мало!
Я недовольно глянула на парня, поджав губы. Понятия не имею, как он тут оказался: стоило только мне проснуться, как этот кадр навис надо мной и с едва скрываемой иронией поинтересовался, где лежит тест. Мол, ему надо его забрать, чтобы поскорее свалить из этого отвратительного места, которое давит ему на психику. Разумеется, я тут же послала его, только должной язвительности почему-то в хриплом голосе не появилось, а прозвучал он настолько слабо, что даже у Арабского в глазах промелькнул какой-то намек на волнение.
— Вали уже, ты уже всё, что надо, сделал, — печально-печально протянула я, стараясь надавить на совесть своего босса. Во мне поселилась практически стопроцентная уверенность в том, что это именно он виноват в том, что я тут оказалась: мало ли, вдруг эти самые подрывники подумали, что он мне что-то передал, и решили устранить угрозу на безопасном от офиса расстоянии? Или решили, чтобы я подействовала как-то на него своим состоянием? Или… Черт, да тут сотни версий! В конце концов, я не бандит, чтобы знать их цели и мотивы, и не детектив, чтобы угадывать, что они захотят сделать дальше.
Только вот сам Егор себя виноватым не считал.
— Не надо мне тут, — презрительно скривил он губы. — Развела себе гопоту на районе, а следить за зверьём позабыла, вот они и распустились уже совсем, на свою нападают.
— Это не они, — качнула я головой, нахмурившись. Арабский состроил такое выражение лица, что не оставалось никаких сомнений в том, что он не поверил. — И не надо делать такой тон, как будто говоришь о собаках.
— Или кошках, — не удержалась Лера, вставив свое слово. Долгое молчание для нее было такой же нереальной вещью, как и уравновешенность.