— Тут записка…
— Давай сюда, — скомандовала я, наконец-таки посчитав количество цветов, но от этого, как ни удивительно, ни капли не расслабившись. Бумажка оказалась в руке, и я положила её на тумбочку рядом с таблетками, кивнув сотруднице больнице. — Спасибо.
Она неуверенно кивнула и направилась к двери, только перед самым выходом обернувшись ко мне:
— Только обязательно выпей таблетки, не забудь, их нельзя пропускать.
Стоило только двери плавно закрыться, я глубоко вздохнула и заглянула в записку, а в следующую секунду злобно отшвырнула таблетки на пол, заслужив за это удивленный взгляд женщины.
— Совсем распоясалась молодежь… — пробормотала она, а я не могла оторвать взгляд от изящно выведенных каллиграфических букв.
«С днем рождения, милая. Желаю тебе интересной игры и советую смотреть по сторонам в больнице, следующая попытка не за горами. Гораздо интереснее играть, когда жертва знает, что её ждет.
P.S: ты уже выпила таблетки?»
…На подоконнике лежали двадцать две гвоздики, перевязанные черной лентой.
4 часть
— Какого черта, Марьина? — раздался недовольный голос в динамике телефона, и я поджала губы, уже всей душой желая сбросить свой же звонок. Я ему не просто по своей прихоти звоню, между прочим, а из-за серьёзных проблем. — Говори быстрее, я сейчас очень занят.
— Я очень рада, что ты запомнил мою фамилию, но теперь не помешало бы запомнить ещё и имя, — выразительно произнесла я. Очередной неодобрительный взгляд полуприкрытых глаз с соседней кушетки последовал в мою сторону. Она серьёзно думает, что мне незаметно, как за мной подглядывают? Ох уж эти любопытные женщины…
— Я помню твое имя, Зульфия, — иронично отозвался Арабский и нетерпеливо цокнул: — Ну же, говори свои признания в вечной любви ко мне. У тебя минута.
Мне пришлось применить все свои силы, чтобы не швырнуть телефон в противоположную стену. Взрывным человеком я не была никогда, но звук голоса Егора просто начисто выбивал из меня все самообладание, оставляя лишь эмоции. И, скажем так, эмоции не совсем положительные…
— Признаний не будет. У меня, как оказалось, уже есть почитатель, — деланно равнодушным голосом заговорила я, разглядывая темноту за окном — на улице уже совсем стемнело. В трубке заинтересованно замолчали. — Вот, передал мне через медсестру огромный букет цветов.
— Ты, наверное, счастлива, — с сарказмом протянул начальник, который, кажется, начинал злиться, что я отвлекла его от дела из-за такой ерунды. Хотя стоп, какие важные дела могут быть в такое время суток? — Запости фотографию в твиттер, репостов будут тысячи — от каждого поклонника по одному.
— Смешно, — сухо кивнула я, переведя взгляд на букет. — Знаешь, он такой красивый…
— Почитатель?
Ох, сомневаюсь, очень сомневаюсь. Маньяки красивыми бывают только в зарубежных детективах.
— Букет красивый, идиот, — закатила я глаза и облизнула пересохшие от волнения губы. — Такой ярко-алый, перевязанный лентой… Больше двадцати цветков!
— Марьина, мне плевать, что тебе там дарят, я…
— Это гвоздики. Двадцать две.
Егор ошеломленно замолчал, но, когда я хотела начать объяснять ситуацию, заговорил первым. Он был умным, очень умным мальчиком.
— Записка есть? — деловым тоном спросил он. В динамике раздался какой-то шорох, а потом послышался гул ночных улиц, сменивший прежнюю тишину. — Просто скажи да или нет, не читай её. Не по телефону.
— Да, — я чуть сжала в руке бумажку, которая выглядела уже крайне непрезентабельно.
— Угрозы?
— Именно.
— Твоя соседка сможет помочь тебе сбежать?
Услышав этот вопрос, я на какое-то время замерла, озадаченно рассматривая свою новую соседку по палате, и Арабский даже повторил свои слова, думая, что я не услышала его из-за плохой связи.
— Лера смогла бы. Но у меня новая соседка…
— Плевать, — отрезал Егор. Я невольно вздрогнула: это прозвучало настолько резко и жестко, что на какой-то момент мне вспомнилось, что мой начальник — отнюдь не маленький мальчик, не понимающий, что нужно делать, если его игрушку пытаются испортить. — У тебя в любом случае нет другого выхода. Дай ей трубку.
— Но она не…
— Дай. Ей. Трубку.
Я молча поднялась с кровати и протянула телефон женщине, усердно притворяющейся спящей. Негромкое покашливание помогло ей «проснуться» и неуверенно взять телефон. Я отошла чуть в сторону, обхватывая себя руками и чувствуя, как меня несильно потряхивает.
После прочтения записки у меня возникали лишь две мысли: «неужели меня попытаются прикончить ночью?» и «все-таки во всем этом виноват Арабский». На Михана я даже и подумать не могла, хотя, как оказалось, именно он вызвал скорую, найдя меня на пороге своей открытой квартиры. Зачем он пошел за мной? Почему не позвонил моему отцу, хотя прекрасно знал его номер? Для чего попытался сбежать еще до приезда скорой помощи? Несмотря на все эти глупые совпадения, верить в виновность своего хорошего знакомого я не собиралась — все-таки слишком уж часто он со своими друзьями выручал меня от своих «коллег».