Арабский вкратце обрисовал всю ситуацию, довольствуясь только сухими фактами, но и этой информации хватило для того, чтобы до слез растрогать мать Егора.
— Бедная девочка, — всхлипнула она, продолжая поглаживать меня по растрепавшимся от этого волосам. Наверное, впервые было как-то абсолютно плевать на прическу — пусть хоть волосы вырвет, только лишь бы не плакала и чуть успокоилась. Хотя… с волосами я, конечно, преувеличила.
— Я сказал тебе, что у нее в друзьях вся гопота района, а ты называешь её бедной девочкой? — иронично отозвался Егор, подталкивая ко мне тарелку. — Ешь, голодающий ребёнок.
— Думаю, она хочет только показать тебе, что она все еще больна, — впервые за последние десять минут заговорил Александр Михайлович, напряженно размышляя над только что сказанными словами Арабского-младшего. — Не думаю, что её бы выпустили настолько же психованной, какие бы связи у нее ни были. Скорее всего, тут дело в другом. Я встречал такие случаи раньше: она запугивает намеренно, потому что ей что-то нужно от тебя. Не просто запугивает, а показывает заранее, что в случае отказа от условий игры, она сможет убить тебя с легкостью.
Я с трудом выдавила вздох, стараясь заставить лёгкие вновь нормально функционировать. О еде уже не шло никакой речи — теперь меня начинало подташнивать при одном взгляде на тарелку, а перед глазами вставали неприятные картинки. Проклятая фантазия, черт бы её побрал! Не составляло никакого труда представить, что могло уже случиться со мной и что случится в дальнейшем. А если она решит сделать что-то папе?..
— Молодец, блин, ты все-таки довел её! — рыкнул Егор, как-то мгновенно оказываясь рядом с вздрагивающей мной. От такого резкого движения (или из-за чего-то другого?) глаза защипало и слёзные каналы решили, что пришла их пора открыться.
Тушь, подводка, тени… твою мать. Кажется, сейчас все с визгами разбегутся.
— Я довел? — Александр Михайлович невесело расхохотался. — А кто её под обстрелом мотал? Кто заставил из больницы сбегать? Кто в офисе под взрыв потащил, а потом ещё и отослал домой без сопровождения? Я? — он глубоко вздохнул, успокаиваясь. Егор положил мне руку на талию и настойчиво приподнял со стула, явно намереваясь увести с кухни. — Ладно. Алиса, — он поймал мой взгляд. — Не буду извиняться, потому что ты знаешь, что виноватым я себя не считаю. Поживешь пока что в гостевой комнате, к себе в квартиру возвращаться даже не смей — тут самое безопасное место.
— Но… — попыталась возразить я.
— Даже не спорь! С отцом твоим я свяжусь, обрисую всю ситуацию. Мы вместе обсудим, что делать дальше, займёмся поисками твоей матери.
Я понуро опустила взгляд, тайком вытирая глаза и с ужасом уставившись на чёрные пальцы. Это что же сейчас тогда творится с моим лицом? И почему все ещё не валяются в обмороке от ужаса?
— Видишь, как она быстро отходит, — с преувеличенной беспечностью закатил глаза Егор, таща меня по лестнице куда-то на второй этаж. Рядом я успела приметить лифт еще до того, как он меня протянул мимо него. — Сейчас немного валерьянки — и всё отлично будет, уснёт, как убитая.
— «Как убитая»? — страдальчески повторила я.
— Не придирайся, — скривился Егор, подталкивая меня к двери в одну из комнат, но из зала на первом этаже выглянул Александр Михайлович, снисходительно усмехаясь.
— Егор, кажется, я ничего не говорил про твою комнату.
— Пап, ей двадцать два, а не семнадцать.
— Егор.
— Но…
— Гостевая комната. Немедленно! — с ухмылкой припечатал мужчина и, развернув инвалидное кресло, скрылся в зале.
И ему не надо было возвращаться, чтобы проверить, как его приказ выполнят.
6 часть
— Пара дней, — печально вздохнула я однажды, когда Мария Ивановна, которая, судя по всему, невероятно хотела себе дочку, учила меня готовить борщ. Несмотря на то, что семья Арабских была достаточно богатой, мать Егора упорно не желала заводить домработницу, продолжая готовить и убирать весь дом без чьей-либо помощи. Она предпочитала гордо называть себя «хаузвайф», не обращая внимания на насмешливые подколы мужа и беззлобные смешки сына.
— Что? — женщина обернулась ко мне, доставая сметану из холодильника, и рассеянно посмотрела на меня.
— Две недели назад вы говорили, что я останусь тут на пару дней, — осторожно произнесла я, стараясь подбирать слова так, чтобы не обидеть Марию Ивановну. Она неспешно помешивала борщ, не отрывая от красноватого варева виноватого взгляда, словно она как-то провинилась перед этой кастрюлей.