— Но твой папа же приезжал сюда, он знает, что ты в безопасности… — нерешительно предположила женщина, переминаясь с ноги на ногу. — Алиса, неужели тебе тут так плохо? — еле слышно спросила она.
— Нет, что вы, тут чудесно! — я замялась, не зная, как бы более корректно объяснить матери Егора, что я чисто физически не могу постоянно находиться тут, пока сильная половина семьи Арабских не решит все свои (а за компанию и мои) проблемы. С моим папой отец Егора неожиданно нашел общий язык, и общались они так, словно не один год плечом к плечу отсражались вместе на горячих точках, а потом еще полжизни вспоминали старые-недобрые времена по пятничным вечерам за кружечкой пива. То есть кружечкой чая, конечно, чая.
Моего мнения насчет нахождения тут никто спрашивать, разумеется, не собирался. Не сказать, что меня это больно-то устраивало. Егор не появлялся вовсе, его отец почти никогда не выходил из своего кабинета, позволяя себе побыть в присутствии жены только поздно вечером, а поэтому почти все это время я проводила с Марией Ивановной, которая оказалась просто замечательной женщиной, вознамерившейся сделать из меня шеф-повара. Не сказать, что мне было прямо-таки безумно скучно…
Но сидеть целыми сутками на одном и том же месте я не привыкла.
— Так в чем же дело? — печально-печально спросила меня Мария Ивановна. На этот раз совестно стало уже мне — мне совсем не хотелось расстраивать её. — Ты прости меня за назойливость, просто я когда-то так хотела дочку, а я по глупости в далекой молодости аборт сделала и так больше и не смогла ни разу забеременеть.
Я удивленно приподняла голову. Женщина успела мне рассказать много историй из своей жизни, но ни разу не затрагивала тему семьи.
— А как же Егор? — мне в голову не могло прийти даже мысли, что мой начальник может оказаться не родным её сыном. Неужели у Александра Михайловича был еще один брак? Даже несмотря на его характер, я бы никогда не подумала, что он не всегда был со своей женой — они были абсолютно идеальной парой, и для этого не нужны были лишние доказательства.
— Мы усыновили Егора, когда ему было девять. Он из детского дома, — я ошеломленно замолчала. Егор не был похож на ребенка из детского дома — они с отцом были практически идентичны не только по характеру, но и по внешности — не могло возникнуть даже мысли, что в самом деле этот парень не родной его сын. Конечно, Егор уже давно не был девятилетним мальчиком, но от этого его сходство с приёмным, как оказалось, отцом проявлялось только еще больше. Мария Ивановна вдруг смущенно опустила взгляд и как-то замялась. — Ты только не говори Егору, что я тебе это рассказала, он не любит, когда ему напоминают об этом.
— Поздно, — раздался за моей спиной голос предмета обсуждения. Женщина смутилась еще больше, позволив румянцу проявиться на щеках, а я только неопределенно повела плечами. Еще чего, не буду я перед ним извиняться, пусть загубит в себе возрождающийся призрак надежды.
Егор поцеловал мать в щеку и уселся на стул, перед этим пройдя мимо меня и одарив едва уловимым запахом крепких сигарет и какого-то дорогого одеколона. Я презрительно поморщилась. Ну, конечно, кто бы сомневался — не ароматизированным же спиртом за пятьдесят рублей наш король будет брызгаться.
— Выйдем на пару слов? — приторно улыбнулась я ему. При матери скандалить не хотелось, но вот желание высказать начальнику всё, что я о нём думаю, было куда более сильным.
— Да ладно тебе, милая, не стесняйся, говори прямо здесь. У меня мать — прогрессивная женщина, её твои извращенные штучки не испугают.
Мария Ивановна побледнела, посинела, покраснела и возмущённо уставилась на сына.
— Егор!
Арабский обаятельно улыбнулся, пребывая в приподнятом настроении. Ничего, я его ему испорчу, уж в этом я мастер. Видеть за последние две недели Егора мне приходилось мало, но все же намного чаще, чем раньше, а потому я успела натренироваться в искусстве убийства его нервов.
— Вы простите его, он просто свои горячие желания уже который раз случайно вслух проговаривает, никак не угомонится, — насмешливо изогнула я бровь, выразительно глянув на Егора. Глаз у того нервно дёрнулся, а я едва не начала радостно аплодировать — набираюсь опыта, однако. Уловив довольное выражение моего фейса, Арабский поднялся со стула и схватил меня за предплечье, потащив куда-то на летнюю веранду, на которой мне бывать еще не приходилось.
К слову, ничего интересного тут не было совершенно. Обычные деревянные плетёные стулья (разве что только фантастическое удобство к их обычности не относилось уж точно), круглый стол с наброшенной на него светлой скатертью и стоящая на нём ваза с фруктами. Погода сегодня была просто потрясающей: истинно-летнее солнце высушило все лужи и мокрый асфальт и теперь с превеликой радостью дарило всем ровный бордовый загар с симпатичными волдырями от ожогов и не менее потрясающие солнечные удары.