Близкое окружение, значит…
— И как ты не заметил вообще, что она что-то затевает? — я разозлилась. И на Карамзину, и на себя, и на Арабского одновременно. Все хороши, что уж скрывать.
— Поверил тебе на слово, ты же подруженьку свою в дом привела, — Егор вздёрнул брови, тоже начиная злиться. — «Это просто совпадение, ей угрожает опасность», — передразнил он меня. Волшебство момента было утеряно, и теперь Арабский снова язвил и был прежним засранцем. Только вот я все равно каждый раз покрывалась мурашками, когда он оказывался ко мне ближе положенного.
— Если ты пытаешься вызвать у меня вину за то, что тебя отравила дочурка твоего дружка, то это бесполезно, — прищурилась я. На самом деле я вину действительно чувствовала, но Егору знать об этом совершенно необязательно. — Не забывай, что я тоже попала под удар из-за твоих тёрок с Рустамом.
— Про него мне вообще ничего не говори, — Егор фыркнул, набирая на телефоне чей-то номер. — Благодаря одной добродушной блондинке он продолжает насиловать мне мозги, а мог бы быть уже…
Я скривилась.
— …мертв, да? — Арабский молчал, щелчком отшвырнув окурок в сторону. — Пойми, что не все в жизни решается насилием. Вы друзья бывшие, в конце концов. Могли бы решить все свои проблемы мирным путем.
— Ты слишком наивна, — резко отозвался он, прикладывая телефон к уху.
Я в очередной раз плотно сжала губы. Упёртый индюк. С ним спорить было в принципе невозможно. Мы даже при выборе заказной пиццы не далее, чем месяц назад, умудрились едва ли не подраться. Стоит отдать Егору должное, в итоге он всё-таки согласился на мой выбор, и в благодарность за это на следующий день, вернувшись после работы поздно вечером, обнаружил на столе ту самую пиццу, которую хотел он сам. Потом он ещё несколько дней ехидничал на эту тему, утверждая, что я транжира, которая даже не способна самостоятельно ужин приготовить.
— Куда ты звонишь?
— Хочу спросить кое-что по работе у Гришки, у нас должно было быть собрание и…
Я выхватила мобильник из рук Егора, сбросила вызов и убрала его в карман куртки.
Григория я знала — это был начальник службы безопасности и заместитель Арабского. Это был серьезный мужчина, который производил несколько пугающее впечатление — мрачный тип, одним словом. Гришкой назвать его я даже не подумала бы, потому что при взгляде на него хотелось обращаться исключительно по имени-отчеству, да еще и желательно упирая взгляд куда-нибудь в пол. Именно Григорий организовывал все слежки и прослушки, а помимо этого владел всем бизнесом во время отдыха или незапланированного отсутствия Егора.
— Тебе надо сначала привести себя в порядок, а потом уже заниматься делами, — произнесла я, сжимая в одном кармане телефон, а в другом — сигареты.
— Марьина, живо отдала телефон, — Егор сурово сдвинул брови, но не злился. Он улыбался. Снова улыбался, вызывая неудержимые мурашки. Я бы даже снова отошла, чтобы не реагировать на него, но пятиться дальше было уже некуда.
— Пока не получишь выписку, не смей заниматься работой, — поставила я строгий ультиматум. Конечно, надеяться на то, что его выполнят — абсолютно бесполезно, но я всё-таки надеялась пробудить хоть какой-нибудь здравый рассудок. — Справятся они там без тебя пару дней, да даже пару недель. Возьми себе отпуск хотя бы раз, — я вздёрнула подбородок, с вызовом смотря в смеющиеся глаза напротив. — Я не отдам тебе телефон — делай, что хочешь.
— Как скажешь, — хрипло усмехнулся Егор, а в следующую секунду уже прижимался к моим губам.
Чёрт.
Чёрт, чёрт, чёрт.
Дыши, Алиса.
Я не хотела отвечать Арабскому. Вот честно — вообще не хотела.
Я даже не поняла, в какой момент начала прижимать его к себе ближе, цепляясь ледяными руками за теплую шею и чувствуя на губах горький вкус сигарет. Егор был напористым, резким и наглым. Он как будто бы и не лежал только что едва ли не при смерти, а я как будто бы и не убеждала себя совсем недавно, что всё то, что я чувствую к нему — всего лишь голодная галлюцинация.
Я говорила, что мне было холодно? Нет! Я бы с удовольствием сейчас избавилась и от куртки, и от проклятой рубашки, под которую проникли сейчас пальцы Арабского, чтобы придержать меня за поясницу. Порыв ледяного ветра ударил по нам, словно настаивая разорвать поцелуй, но я только ближе прижалась к Егору, инстинктивно ища тепла, и он мне его давал с лихвой.
Когда он отстранился от меня, я тяжело дышала, будто бы это был не простой поцелуй, а целая стометровка. В потемневших глазах уже не отражалось солнце — оно скрылось за горами.
— Делаю, что хочу, — хищно улыбнулся Егор и застегнул на мне свою куртку. — Замёрзнешь.