— Разве что черная. Перебежала однажды мне дорогу, вот до сих пор приключения не кончаются, — Егор стоял за спиной, но в голосе слышалась улыбка. — Что ты нашёл, Гриш?
— То, что просмотрели эти оболтусы, которые уже завтра будут искать себе новую работу, — Григорий многообещающе кивнул на двух мужчин у стены, которые не поднимали взгляда от пола, и повернул экран к нам. Картинка зашевелилась, и на ней отобразилась… Настя?
Я удивленно уставилась на Карамзину. На видеозаписи она выглядела не такой эффектной, какой видели её мы с Егором. Девушка в простом спортивном костюме шла по коридору к направлению двери кабинета, а в её руках откидывал блики небольшой ключик. Вот она подошла к двери, уже поднесла ключ к скважине… и остановилась.
Я машинально попыталась прислушаться, но звука на скрытых камерах, видимо, не было.
Настю отвлек телефонный звонок — это стало ясно, когда она взяла трубку. Девушка почти не говорила — только отвечала односложными «да-нет», и для этого понимания звук был не нужен. Видео заканчивалось, и было зациклено — следующие кадры снова были с появляющейся в начале коридора Карамзиной.
— Когда это было?.. — я снова вгляделась в девушку на записи. Здесь волосы у неё были короче, чем я видела в последний раз, и не такого насыщенного рыжего цвета. Сходила в парикмахерскую?..
— Когда ты с Рустамом дома у его жены беседы милые вела, — съязвил Егор, опираясь руками о спинку кресла, которое бессовестно было приватизировано мной. А что? Всегда мечтала о таком. Надо же хоть раз в жизни исполнить свою наивную детскую мечту. И это я даже не про Арабского говорю.
— Так это когда же было… — пробормотала я, силясь напрячь память. Григорий избавил меня от терзаний.
— Чуть больше полугода назад.
Я и сама уже поняла — это было задолго до нашей с ней встречи в клубе, и даже до того, как я решила туда устроиться. В том, что Настя не была жертвой, не оставалось никаких сомнений, но, тем не менее, многое по-прежнему оставалось для меня непонятным. В действиях Куницына не было никакой логики. Он мог бы запугивать меня до бесконечности, но это не помогло бы предполагаемому наследству перейти к нему в руки.
Мы что-то упускали.
Встряхнув головой, я резко поднялась на ноги. Меня уже не мотало из стороны в сторону, но Егор все равно мягко придержал за локоть, пытаясь то ли присмирить, то ли поддержать от внезапного падения. Я всё чаще замечала от него подобные жесты, и я жесточайше совру, если скажу, что мне это не нравилось.
Все взгляды тут же устремились на меня, заставляя в который уж раз оказаться в неловком положении. Не об этом я мечтала, когда в детстве хотела быть всегда в центре внимания.
— Всё, хватит, — я неохотно стряхнула руку Егора. — Извините, что я причиняю вам всем столько неудобств. Антон, пусть твой отец перепишет наследство на тебя и дело с концом, тебя защитить будет гораздо легче.
Шерементьев-младший неопределенно хмыкнул. Он уже отложил планшет в сторону, перетёк в сидячее положение и серьёзно смотрел на меня
— Не скажу, что мне хотелось бы получить это наследство, но… отец не согласится. Он считает, что после его смерти я спущу всё состояние на ветер, — он предостерегающе поднял палец наверх, когда я попыталась возразить и добавил: — И он прав. Не спрашивай, почему, это долгая история, и она уже в прошлом, но большие деньги в моих руках — опасная штука.
Я заметила, как Влада сжала руку Антона. Тот кинул ей едва заметную благодарную улыбку.
— Ладно, — я устало потёрла висок. — Допустим. Заприте меня в своем чёртовом замке и никуда не выпускайте, чтобы не дай бог не появился еще какой-нибудь сектант, — яд плескался в голосе, и тут я уже не могла его контролировать. — Столько людей занимаются этим делом — не слишком ли много сил уходит на обычную неудачливую девчонку? Ладно ещё вы, у вас родственные чувства за все разом прошедшие годы взыграли, — бросила короткий взгляд на Антона, — но… ты? — я развернулась к Егору, опираясь руками о стол позади себя. Между нами стоял огромный кожаный стул, Арабский слишком серьёзными глазами смотрел на меня. — Какого черта, а? У тебя столько неприятностей от меня, и ты уже тысячу раз восполнил своей помощью всё то, из-за чего я пострадала по твоей вине, — мой голос стал тише. — Зачем ты мне помогаешь, Егор? Я не верю в безвозмездную помощь.
Арабский медленно покачал головой.
— Марьина, — его тягучий голос почти обжёг кожу, и мне пришлось подавить судорожный вздох. Глупая влюблённость, — какая же ты всё-таки… блондинка.