Его голос прозвучал громко и чисто, но… это мало, кто услышал, ведь рука певицы, держащая микрофон, дрожала от волнения. Слова песни слышались сбивчиво: один слог громкий, - другой нет. Дима, словно бы по привычке, старался подстраиваться под Евдокию, которая постепенно начала вспоминать слова этой песни, а она - нет…
Куда бы путь мой не лежал,
И что б ни стало под Луною,
И где б костер мой не мерцал,
Ты всюду следуешь за мною!
Теперь же и вовсе слышалось еще отвратительнее! Они оба переминались с ноги на ногу, микрофон девушка почему-то держала низко, и им пришлось над ним склониться в раскоряку. В такой неудобной позе, - в которой девушка сама же и виновата! - рука Дуни дрожала. Голоса их звучали то со свистом, то отрывисто. К тому же Тюльпановой почему-то захотелось показать, что она вспомнила слова, и давай спешить! Дима не успевал еще пропеть фразу, ведь не надо еще, не по мелодии, как его партнерша это уже пропела! Конечно же, попадало не в ноты! А еще девушка старалась перекричать юношу, хотя тот подстраивался под ее голосовые данные, как мог. Но она ему мешала, словно бы желая показать всем, что у нее “глотка так глотка”. Микрофон дрожал и задевал ручкой струны гитары, которая висела за ремень на Тюльпановой, и это подливало масло в огонь! О! Какой позор!
И все это они проделали, так и стоя с краешку, не отходя к “костру”… Во время проигрыша звезда обняла юношу снова.
Среди зрителей, которые сумели разобрать, что один голос женский, другой - мужской, прошелся шёпот, что сломалась фонограмма, и кто-то, видимо, наспех включил запись этой же песни, но исполненную Дмитрием Криллом… Никому и в голову не пришло, что этот нелепый парень, что топтался там с их любимой певицей, и есть Дмитрий Крилл. Скорее всего, это - работник стадиона, он притащил плеер и включил запись, а Евдокия подставила под этот плеер микрофон и сама подпевает. Если, конечно, это еще она, а не кто-то похожая. Так заключили зрители.
- Ну, все вспомнила? Я пошел…
- Как…?
- А вот так… Давай…
Дима вырвался и, чтобы это не получилось некрасивым, она протянула к нему руку, пропев:
- Ты всюду следуешь за мною…
Зрелище, надо признаться, получилось отвратительным. На сцене никого не было, только с краю топталась парочка… И пела просто безобразно, словно бы Стрижевая и Тюльпанова решили сделать издевательскую пародию на самих себя!
Сама Тюльпанова не могла закончить песню, поняв, какой позор пережила, и чтобы спасти ситуацию, во время очередного проигрыша, она направилась к “костру” и кинула в “него” гитару, мол, от отчаяния и горя.
*
- Эй, она не вспомнила! Иди! Допой припев! Еще успеешь!
Кто-то из охранниц сунула Диме в руку микрофон. Он отдал его обратно. Ему снова его сунули. Юноша хотел возмутиться. Но внезапно поймал взгляд Дениса. В нем застыла мольба. Просьба за любимую певицу. Благо звучала печальная, наполненная светлой грустью, возвышенная музыка перед припевом, а значит, имелось время, Дима повиновался, сев на ступеньки, он допел за Евдокию:
Прощай, моя любовь! Прощай.
Я так грущу, покинутый тобой.
“Любовь моя, себя не убивай”:
Раздастся тихий голос твой.
Любовь моя, зажжём костер.
Он будет нам с тобой отрадой.
Мы улетим за тундрою, в простор -
Так в песни, за дождем и градом
Толпа взывала от восторга. Кто-то узнал голос Дмитрия Крилла, но никто и предположить не мог, что это ни трюк кого-то из организаторов, что это не включили запись. Меж тем с последней нотой, Митенька вернул микрофон охраннице, и, заливаясь слезами, прямо на ходу схватив за руку отупелого Дениса, бросился прочь, как сказочный принц - с бала принцессы… И было ему невдомек, что сердце этой “принцессы” покорилось им, даже не догадываясь, что этот парень, выпущенный на сцену, являлся ни кем иным, как настоящим Дмитрием Криллом, ее любимым кумиром.
Глава 36
Прощай, моя любовь!
Сидя в административной части стадиона и наблюдая за концертом в сразу несколько экранов с разных ракурсов, Стрижевые пили чай. Оба сильно переживали “за свою девочку” - это первый, сольный концерт их новой подопечной. Пока шло выступление, продюсер оставалась довольной. Как высокие горки в парке аттракционов. Такие ощущения возникали у Евгении Александровны. Дуняша начинала петь новую песню, сердце Стрижевой замирало от волнения, как у катающегося на горке, а потом всё у девушки проходило отлично, и у переживавшей за нее продюсера на лице появлялась улыбка: все прошло плавно, словно бы люлька аттракциона мягко скатилась по рельсам. От сердца отлегало.
- Дуняша - способная девушка, а самое главное упорная, - произнесла Евгения, глядя на ее выступление.
Муж согласно кивнул и сказал:
- Она лучше Димы.
- Нет, Наиль, не лучше. Тот - настоящий талант. Алмаз, который я, уже давным-давно отполировав, уже почти вставила в корону! Я надеюсь, у меня получится сделать из Дуни звезду, но… Но сравнится ли она с Димой?
- Это он с ней не сравнится! - поставив чашку на столик, пытался успокоить Стрижевую муж. - Вспомни, как он поступил с нами. Мы так ему помогали, мы сделали из него настоящую звезду. Даже вот совсем недавно, когда увидели в ресторане, к нему больше людей сбежалось, чем к Дуне. О чем это говорит? О том, что мы с тобой так хорошо сделали свою работу, ведь этот неблагодарный уже не поет, а его, если нормально выглядит, все равно узнают. Но все равно Дима не лучше Дуняши…
- Наиль, гляди! - неожиданно Евгения указала пальцем на экран: там их ненаглядная подопечная обнимала парня на сцене: - Это не он ли собственной персоной?!
- Что?! - мужчина стал приглядываться к юноше, “которому повезло обняться с кумиром”: - Да нет…. Не он… или он…?
- Вспомни! Он ведь всегда теперь так плохо выглядит. В ресторан, видимо, причипурился, чтобы полу-гопницу очаровать, а сейчас нет! Он - это!
И тут словно бы в подтверждении, парень на сцене и Тюльпанова запели песню. Конечно, это было отвратительно, сбивчиво, кое-как слышалось, казалось, что у одного и того же слова первый слог спела она, а второй - он… но… Стрижевые узнали Диму!
- Как там говорится? - мрачно произнес Наиль: - Вспомнишь заразу - вот она и сразу?
- Ну-ну…!
Жена, недовольно сложив руки на груди, откинулась на стуле, сев в позу, “как в баба в метро”.
На экране меж тем они увидали, что Евдокия и Дмитрий расстались, что она, “чего-то там изображая” грустное, направилась к “костру”, кинула в его “пламя” гитару и упала в отчаянии на “бревно”, как на скамейку. Выглядело это все просто отвратительным! Видно, что придумано на ходу, без репетиций… Видимо, Тюльпанова хотела выкрутиться, но у нее это не получилось, как вдруг… Вдруг раздался голос Дмитрия Крилла…! Красивый, по-прежнему сильный, по-прежнему звучный, мелодичный, профессионально поставленный:
Прощай, моя любовь! Прощай.
Я так грущу, покинутый тобой.
“Любовь моя, себя не убивай”:
Раздастся тихий голос твой.
Любовь моя, зажжём костер.
Он будет нам с тобой отрадой.
Мы улетим за тундрою, в простор -
Так в песни, за дождем и градом
Толпа взвыла от восторга, кто-то выкрикнул имя Дмитрия Крилла…
- Он, - мрачно произнес Наиль.
- Это кто-то его запись включил, чтобы выручить Дуньку?
- Нет… Это кто-то настоящего упросил спеть…
- Я ему покажу где раки зимуют! Решил потянуть одеяло на себя, решил показать, что он лучше Дуняши!
Наиль мягко укорил любимую, заметив, что она же сама говорила несколько минут назад, что он лучше…
- Да, говорила, но зачем это народу демонстрировать?! Это же, как получилось: “Сравните нас, гости дорогие!”. Дуня до того, как стать звездой, пела в переходах да ресторанах, и в репертуаре у нее имелись только блатные и алкашные песни. А нэо-бардовская это совсем не то!