Выбрать главу

***

— Санька!.. Вернулся! — кинулась на шею сыну Анна Андреевна.

— Привет, мама, — сухо ответил Саня, стесняясь нахлынувших на него чувств.

Александр Мирошниченко вернулся с армии. Он приходился Андрею сродным братом. Дружба завязалась у них давно, еще с детских лет. Они делились друг с другом своими проблемами, вместе мечтали о будущем. Если случалось напакостить, каждый стремился взять вину на себя и выгородить другого. Дрались тоже всегда плечом к плечу. Потом дороги разошлись на время: Андрей — в институт, Санька — в армию.

— А где батя? — спросил Санька.

— В рейс ушел, но сегодня должен вернуться. Совсем отца дорога изматывать стала. Годы уже не те. Здоровье не шатко, не валко.

— А Андрейка где? — тут же задал вопрос Санька.

— Андрейка то? У бабы в деревне твой Андрейка. Зачастил он к ней последнее время. То пушкой нельзя загнать было, теперь не выгонишь, — ответила Анна Андреевна, любуясь сыном.

— Братец в своем репертуаре, но что-то здесь не то. Деревня — не его стихия. Я его натуру знаю.

Поговорив немного с матерью, Санька поехал в Кайбалы. От города они не далеко — всего 12 верст. Он вылез из автобуса и медленно побрел в деревню. Любимые с детства запахи набивались в нос, радостно шныряли по сторонам глаза, радуясь до боли знакомым местам. Два года минуло с тех пор, как всей деревней гуляли на его проводинах. Несмотря на то, что жил в городе, учась сначала в школе, а потом в институте, Санька с пятницы до понедельника неизменно околачивался в Кайбалах. Здесь его знали все, да и он всех знал. Натура у парня была упертая, своевольная, но бесхитростная. С деревенскими парнями и девчонками он сошелся быстро и стал своим в доску. Санька всегда знал, где какие слова с губ скинуть, чтобы никого не обидеть и не унизиться самому. Чтобы жить спокойно, без насмешек и наездов в свой адрес, он несколько раз получал хорошую трепку от самых ярых деревенских забияк, зато те, кто послабже, потом задирать его опасались, да и забияки вскоре отстали. Но на этом Санька не остановился. Чтобы окончательно и бесповоротно вырасти в глазах деревенских, он с некоторыми неблагонадежными кайбальцами пару-тройку раз сходил на гиблые дела и приобрел (на всякий пожарный случай) еще и репутацию отмороженного.

— "Два года пролетело, а здесь все по-прежнему. Вон и ребята возле клуба тусуются, будто и впрямь не уезжал", — подумал Санька, увидев впереди фигуры людей.

— Санчо, ты что ль? — первым увидел вынырнувшего из темноты Митька.

— Я! Кому ж еще быть? — откликнулся Санька и крепко пожал приятелю руку.

— Мы тут такие дела вытворяем — вся округа ходуном ходит! — хвастливо заметил Митька. — Популярные мы стали — страсть. А, кстати, брательник твой тут. По мелкой нужде отошел.

Андрей вышел из-за клуба, а Санька тем временем спрятался за спины девушек, которые сидели на бетонном крыльце клуба и ждали продолжения истории, которую рассказывал городской.

— Итак, на чем я закончил?

— На Сергии каком-то, — сказала Левченко Лера, полненькая девушка с заправленными за уши русыми волосами.

— Ага, на Сергии, значит. Жил во времена Дмитрия Донского такой старец — Преподобный Сергий Радонежский. Когда этот самый Дмитрий Донской пришел к нему за благословением на битву, Сергий сказал напутственное слово, перекрестил заочно все русское воинство и отправил с московским князем двух монахов: Пересвета и Ослябю. На Куликовском поле русская рать одержала победу. — Спасский задумался, надо было украсить историю. — А еще в стародавние времена была такая традиция. Два самых сильных война перед боем выезжали вперед войска и мерились силами. Сошлись, значит, инок наш Пересвет и монгольский богатырь Челубей в смертельной схватке. Они на конях были, забыл сказать. Удар при столкновении войнов сильный был, и оба они на землю замертво упали. А татаро-монгольское иго над Русью сто лет после этой битвы еще тяготело, но первая победа стала толчком для дальнейшей борьбы с захватчиками. Вот такая вот история. Завтра я расскажу о правлении Ивана Грозного.

— Я че-то не поняла. Победили, а сто лет еще страдали, — сказала Алена Устюжкина.

— Это как с немцами. Мы же их победили, а живем хуже, — хитро высунулся из-за спин Санька и от души рассмеялся.