Но, обращаясь непосредственно к анализу содержания произведений Николева, можно увидеть, что общность его одической системы с одами Ломоносова носит чисто внешний характер, и претензии его на роль продолжателя дела Ломоносова так и остаются претензиями.
Проследим это на примере разбора оды Николева «На заключение мира с державою Шведскою… Екатерине Алексеевне» (1790). Внешне отдельные моменты развития одического повествования как будто действительно восходят к ломоносовским образцам:
Таков зачин. Здесь, помимо явных совпадений отдельных риторических приемов (сравним с первым стихом приведенного отрывка соответствующее место у Ломоносова: «Восторг внезапный ум пленил…» — Ода на взятие Хотина, 1739 г.), зависимость Николева от Ломоносова проявляется и в тематическом содержании одического зачина с последующим его развитием. Тема оды — воспевание мира, «тишины», — ставшая традиционной в панегирической поэзии XVIII в., разрабатывается также на первый взгляд в русле ломоносовской традиции. Взору «исполненного изумленных дум» поэта предстают картины цветущей природы и мирного труда, знаменующие все те блага, которые несет с собой мир:
Николев как бы собирает воедино весь комплекс традиционных атрибутов, долженствующих живописать картины покоя, мирного довольства, — неизбежную принадлежность жанра оды подобной тематики. Приемы, используемые Николевым, и здесь восходят к одам Ломоносова.
Но описательный момент в одическом жанре — в конечном счете преходящая и подчиненная деталь. Панегирическая функция оды диктует свои законы развития темы. Следует традиционный прием, типичный риторический вопрос, своеобразный приступ к непосредственно сменяющему его периоду восхваления:
И звучащий в последующих строфах ответ заключает в себе основу идейного содержания оды, выражая тем самым и авторскую позицию, отношение Николева к развиваемой в оде теме.
Тематическим стержнем развития одической композиции, определяющим специфику всей художественной структуры николевской оды, оказывается одна господствующая идея — прославление Екатерины II. Следующие за приведенными строфами картины побед «бессмертного Росса» вновь сменяются восторженными панегириками русской императрице (строфы 16—18). И весь этот апофеоз достигает своей кульминации в 19‑й строфе, где Николев ставит Екатерину в пример монархам других стран:
Николев и здесь по существу стремится следовать Ломоносову. Сравним приведенную его строфу со сходным местом из оды Ломоносова Екатерине II «На преславное Ея восшествие на всероссийский престол» (1762).
9
Ср. у Ломоносова: