Ник спешно собрался и почти бегом направился в тот угол, где под платформой в техническом помещении размещался станционный лазарет, гадая на ходу, что такого могло приключиться с дядей. Еще вчера, когда сталкеры собирались жечь лес, Санжит был в добром здравии и хлопотал в своей карри-закусочной на каю платформы, которую посещали главным образом двигавшиеся мимо станции торговцы. В отсутствие пряностей и былых продуктов питания, он без устали изобретал новые блюда, которые можно было приготовить из скудного подземного ассортимента. Он всегда хотел, чтобы Ник работал в закусочной и когда-нибудь унаследовал его дело, но тот выбрал иную стезю. В этом были и свои плюсы – временами он приносил дяде добытые на поверхности пряности и рис. Каждый раз Санжит с грустью говорил, что это, наверное, последние.
В лазарете дядя лежал один, других пациентов не было. Выглядел Санжит плохо – бескровное лицо покрывали кровоподтеки, губы были сухими и потрескавшимися, слабый шепот вместо голоса.
– Что с тобой? – бросился к нему Ник.
Санжит глазами показал маячившему за спиной Ника фельдшеру, чтобы тот вышел. Патрик нерешительно затоптался, стал поправлять покрывала на других кроватях. Ник выудил из кармана автоматный патрон и сунул в руку фельдшера. Патроны были валютой метро – их принимали в оплату за любой товар или услугу. Еще такой же ценностью обладали прежний алкоголь в запечатанных бутылках, сигареты и лекарства, но рассчитываться патронами было удобнее.
Когда дверь за фельдшером закрылась, Санжит облегченно вздохнул и откинулся на подушку.
– Как ты? – с тревогой спросил Ник.
Тот будто бы и не услышал. Вместо этого он завел речь о чем-то непонятном для племянника.
– Виноват я перед тобой Ник, – с трудом произнес Санжит. – Прости меня.
– Ты? Передо мной? О чем ты говоришь, дядя? Ты лучше скажи, что с твоим лицом, – Ник сел на стул у постели и взял его руку в свои ладони.
– Со мной ничего особенного – напали, немного поколотили.
Ник вскочил.
– Кто посмел? – повысил он голос, готовый тотчас кинуться искать обидчиков. – Из наших?
– Сядь, – успокоил тот его. – Не наши, пришлые. Они уже далеко.
Ник опять сел.
– Когда-то давно, – продолжил Санжит, – еще когда был жив Шкипер, твой отец, он передал мне кое-что, чтобы я сохранил это для тебя. Словно предчувствовал свою судьбу. Сказал, если с ним что случится, отдать это тебе, когда станешь взрослым.
– И что же это? – спросил Ник без особого интереса в голосе.
Санжит понизил голос.
– Карта.
– Карта? – не понял Ник. – И что на ней?
– Я тебе как-то рассказывал, что незадолго до своей гибели, Шкипер ходил с экспедицией к морю.
– Да, помню, – кивнул Ник, – его не было больше года. Я тогда жил у тебя.
– Все правильно, – подтвердил Санжит. – Ты также знаешь, что он был единственным, кто вернулся обратно. По крайней мере, мы так думали.
– А что, это не так? – спросил Ник.
– Нет, потом вернулся еще один. Мутный тип по кличке Крюк.
– Многообещающее имечко, – хмыкнул Ник. – А как его зовут по-настоящему?
– Робин Матецки, кажется, или как-то так. Твой отец говорил.
– И когда он объявился в метро?
– Я точно не знаю, – ответил Санжит, – да это и неважно.
– А что важно?
– То, что вчера Крюк был здесь. Пришел вместе с двумя подручными сразу после того, как вы ушли наверх.
– К кому? – спросил Ник, уже зная ответ.
– Ко мне, будь он неладен.
– Чего хотел?
– Карту.
– Ту самую?
– Да.
– А ты?
– Я не отдавал, – лицо Санжита исказила гримаса боли. – Долго.
До Ника вдруг сразу все дошло.
– Они пытали тебя?
Санжит кивнул.
– Сильно?
– Ну, не так уж чтобы очень, но внутри все болит.
Он закашлялся, и на губах у него выступила кровь.
– Черт! – выругался Ник. – И ты говоришь, что это не сильно? Да надо было сразу отдать им эту чертову карту.
– Не все так просто, Ник, – ответил Санжит. – Это не просто карта.
– Что же на ней изображено такого особенного, что ты так долго ее не отдавал?
Санжит поманил его пальцем, и Нику пришлось приблизить ухо почти к его губам, чтобы расслышать.