Но безопасность его была во многом мнимой. Она представлялась таковой лишь в сравнении с тем, что творилось наверху. Кто-то из стариков – для Ника стариками были все, захватившие прежней жизни – рассказывал, что по уровню насилия нынешнее метро сопоставимо с самыми опасными местами на планете до Катастрофы. И таких мест, говорили они, было очень немного, их можно было пересчитать по пальцам.
«Вот, значит, как, – думал Ник, – по пальцам. Оторвать бы вам эти пальцы». Он недолюбливал всех «прежних». Ведь это они общими усилиями загубили планету. Пускай они, как и все, загибаются сейчас в темноте и сырости, но при этом успели пожить под открытым небом и в тепле. Ему же и таким, как он, этого не досталось. И уже никогда не достанется.
Никто достоверно не знал, кто первым нажал на кнопку, и от чего разразилась Катастрофа. Всем хотелось думать, что начал кто-то другой. Но приближали ее все вместе общими усилиями. Пусть люди, ныне живущие в метро по всему миру, не имели реальных рычагов власти, чтобы изменить ситуацию, но все равно они могли в меру своих сил повлиять на нее. Они были избирателями и имели право выбрать себе другое правительство. Они могли выйти на улицы и добиться отставки самых воинственных руководителей.
Могли. Но не вышли, предпочитая повседневные заботы заботам о будущем планеты. Тупо смотрели кулинарные шоу – были раньше такие передачи по телевизору, рассказывал Санжит, где взрослые люди с задумчивыми лицам пробовали пищу, приготовленную разными поварами, и многозначительно кивали головами, если она им нравилась. Сейчас они, если выжили, дегустирую крыс, зажаренных на вертеле, со мхом на гарнир.
Они внимали дурацкой рекламе мебели и пружинных матрацев. Сейчас они спят в спальных мешках на бетонном полу.
Они обдумывали покупку дома с участком земли за городом. Теперь у них один участок – тот, что занимает их палатка или дощатая хибарка на станционной платформе, да и то в аренде, а не собственности.
Они смотрели примитивные сервалы и ситкомы с несуразными фриками. Теперь глядят друг на друга, и сочиняют фантастические байки про тайны метро.
Ник чувствовал, что логика его доводов хромает. Но что толку в логике, если все уже свершилось и, есть она или нет, ничего не изменишь.
А отец, конечно, был романтиком. Это надо же придумать – выводить людей из метро на новые земли. Зачем? Чтобы там они, придя в себя, начали все сначала? Люди неисправимы и это лучше всего видно по тому, как они ведут себя в метро. В подземке нет единого руководства, станции объединяются в альянсы, которые противостоят друг другу, а иногда и воюют между собой. Альянсы распадаются, образуются другие, противостояние продолжается. Каждый за себя, говорили раньше, один Бог за всех. Теперь, кажется и Бог ни за кого, если допустил, чтобы дело зашло так далеко.
Ник отогнал от себя эти мысли и занялся дорогой. «Когда-нибудь, – подумал он, – если у меня будут дети, я приведу их сюда и передам все это. Больше мне передать им нечего. Впрочем, у других нет и этого. Вот если бы найти один из военных складов под землей, о которых все тоже говорят, все равно, какой – с оружием, едой или обмундированием – тогда можно было бы разбогатеть и оставить детям состояние. Но эти склады ищут все, кому не лень и кому хватает духу бродить по темным тоннелям и подвергать себя риску нападения других таких же искателей, бандитов или мутантов с поверхности, которые упорно лезут в метро через все ходы и дыры, чтобы поесть человечины, которая, наверное, почитается у них за деликатес. Мясо других тварей, пропитанное радиацией, им нравится куда меньше».
Сам Ник искать склады перестал давно. До него их искала куча людей, и ни у кого, насколько он знал, не получилось. Тогда какой смысл? Больше шансов найти что-нибудь полезное на поверхности. Да и пропадали нередко искатели. Болтали об этом всякое. Одни говорили, что нашли, да их прихлопнула охрана складов. Другие – что закрылись там, и жрут теперь армейскую тушенку со сгущенкой, не желая ни с кем делиться и боясь, что отберут. Были и предположения, будто их порвали и сожрали монстры с поверхности, все-таки прорвавшиеся сквозь заваренную решетками вентиляцию.
Люди же с самой богатой фантазией утверждали, что складами пользуются обитатели подметро и они не допустят, чтобы на них проник еще кто-нибудь. Пропавших могли просто убить истинные хозяева складов и сбросить тела в одну из бесчисленных технологических шахт. Там они и лежат, да только кто же в них полезет их искать?
Наигравшись вдоволь в железку, Ник вышел, запер дверь и направился на свою станцию. Тоннель здесь был сухим и безопасным, в отличие от множества других в метро, где случалось всякое. Вот разве что корни полезли. Ближе к станции Ник наткнулся на один из них и чертыхнулся. И почему только эти проклятые деревья с длинными корнями выросли над их станцией? Нигде в метро больше их нет, а тут появились. Выхватив мачете, Ник перерубил корень и пошел дальше.