Толкнув дверь, Ник обнаружил, что она не заперта. Они вошли в пустую приемную, откуда попали в просторный кабинет. В нем, как и во всей клинике, царил полумрак. За столом перед наполовину опустошенной квадратной бутылкой с виски сидел человек в зеленой врачебной униформе. На лицо его падала густая тень, освещенными были только руки.
– Ну, вот мы и встретились, доктор Нойберт, – сказал Ник. – Не ожидали?
Человек сидел молча, словно бы обращение относилось не к нему. Янус подошел ближе и слегка ткнул его стволом автомата. Хозяин кабинета очнулся и дохнул на него густыми винными парами.
– Что? Кто вы такие? Вон отсюда! – забормотал он заплетающимся языком.
Лицо его заросло густой щетиной и обрюзгло от затяжного пьянства. Это был не профессор – Ник впервые видел этого субъекта средних лет с большими ушами и крючковатым носом.
– Где Нойберт? – нетерпеливо спросил он.
– А вам зачем? – осведомился тот, постепенно трезвея.
– Друзья мы с ним, – с нажимом произнес Ник. – Повидаться надо.
– Его здесь нет.
– А вы кто?
– Мне сначала хотелось бы узнать ваше имя! – ответил тот с вызовом.
– Ник Халемски, командир сталкеров со станции «Квинс Вэй», – ровным голосом произнес Ник.
– Доктор Хендерсон, заместитель доктора Нойберта, – представился тот в ответ.
– Ну, так, где же он сам?
– У вас к нему дело? – все еще не хотел отвечать Хендерсон.
– Да, и очень важное, – ответил Ник.
– И есть договоренность о встрече? – не унимался тот.
– Когда мы виделись в последний раз, я обещал, что непременно загляну опять, – ответил Ник, теряя терпение.
– Когда это было?
– Месяца два назад
Хендерсон вдруг рассмеялся.
– Что вас так развеселило? – напрягся Ник.
– Думаю, вы опоздали, Халемски.
– Зовите меня Ник, – поправил тот.
– Как скажете.
– Он умер? – спросил Ник.
– Не совсем. Но говорить с ним вы не сможете.
– Его разбил паралич? – предположил Кукри.
– Хуже, – печально вздохнул Хендерсон.
– Что может быть хуже?
Пошатываясь, Хендерсон встал.
– Пойдемте. Сейчас я вам покажу.
Он повел их, поворачивая из одного коридора в другой, в дальний помещения клиники, откуда доносились приглушенные крики и визг животных. Пару раз к ним бросались охранники, но Хендерсон останавливал их взмахом руки.
Комната, к которой он их привел, располагалась в глухом тупике и имела наружный пост охраны. Дремавший возле нее вооруженный верзила, завидев их, вскочил со стула и вытянулся перед Хендерсеном, неприязненно покосившись на остальных.
– Открой нам, Мэйсон, – велел тот.
Примерно треть помещения, в которое они вошли, занимала просторная металлическая клетка, в которой сидел человекоподобный монстр с покрытым густой шерстью телом и бритым черепом, перемотанным бинтами. Завидев их, монстр издал низкое мощное ворчание. Он как две капли воды походил на того, что напал на дрезину Динамита, когда в ней были Ник и Янус.
– Кажется, я уже где-то видел такого, – заметил Янус.
Ник непонимающе повернулся к Хендерсену.
– Ну? Куда вы нас привели?
Тот указал на клетку широким жестом.
– Доктор Хельмут Нойберт собственной персоной. Теперь он выглядит именно так.
Ник не поверил.
– Вы смеетесь над нами!
– Я? Ничуть! Да вы спросите сами.
Ник приблизился к клетке. Монстр встал ему навстречу и ухватился передними лапами за прутья. Росту в нем оказалось более двух метров, телосложение было мощным и массивным, а кисти рук поражали размерами.
– Нойберт, – спросил Ник, чувствуя себя по-дурацки оттого, что разговаривает с животным у всех на виду, – это вы?
Монстр посмотрел ему в глаза и медленно кивнул. Ник оглянулся на Хендерсона.
– Но почему? Ничего не понимаю.
– Он был серьезно болен – рак в третьей стадии. Я выступал против этой операции, но он настоял. Считал, что его могучий мозг справится с чужим телом и сделает то, чего не удавалось прежде – полностью очеловечит его. Не получилось, как видите. Итог печален: он жив, как биологическое существо, но умер, как ученый и хирург.
– И из-за этого вы держите его в клетке? – спросил Ник.
– Не только. Оказалось, что тело временами берет верх над разумом. У него случаются приступы немотивированной агрессии, и тогда он крушит все вокруг. Может даже повредить себе самому в приступе ярости. Так что ему безопаснее быть здесь.
– Он не говорит?
– Увы, нет.
– Как же вы с ним общаетесь?
– Через монитор.