– То есть? – не понял Ник.
– Он печатает на клавиатуре, а мы видим на мониторе компьютера, что он написал.
– Я хотел бы с ним поговорить, – сказал Ник.
Хендерсон протянул монстру клавиатуру и тот с готовностью принял ее. От клавиатуры шел длинный провод к стоящему на столе рядом с клеткой компьютеру.
– Зачем вам захваченные пиратами люди? – спросил Ник.
Толстые пальцы монстра стали осторожно нажимать на клавиши.
«Для операций», – прочитал Ник на мониторе.
– А монстры, которых они везли вам?
«Для того же».
– Вы экспериментируете даже с ними?
«Этого требует наука».
– Тогда она изуверская.
«Настоящая наука не может быть иной, – напечатал Нойберт. – Меня не интересует мораль, меня интересует результат».
– А если все закончится неудачей?
«Мы не используем таких терминов, мы говорим „отрицательный результат“.
– И что тогда? – упорствовал Ник.
„Отрицательный результат тоже ценен – он отсекает ложный путь и подсказывает верное направление“.
– Кажется, в вашем случае результат был отрицательным? – съязвил Ник.
Нойберт утробно зарычал, но написал.
„Еще не вечер, посмотрим“.
– И все же я не ожидал увидеть вас в таком виде.
Опять рычание.
„Что ты понимаешь, щенок! – прочитал Ник. – Доживи до моих лет, тогда тебе многое станет ясно. Главное – я жив“.
Ник смерил Нойберта ненавидящим взглядом, но сдержался.
– Что вы сделали с моим отцом? – спросил он, совладав с собой.
„А кто он?“
– Его звали Шкипер.
„Не помню“.
– Это ложь! – не поверил Ник. – Вы сами мне говорили о нем в прошлый раз.
Нойберт помедлил.
„Ты действительно хочешь это знать?“ – напечатал он, наконец.
– Да.
„Тебе не понравится, то, что ты узнаешь“.
– Пускай.
„Ладно, но не говори потом, что я тебя не предупреждал“.
– Говорите уже!
„Мы разделили его мозг на две части и подсадили двум реципиентам. Получилось два разных существа, условно говоря, добрый Шкипер и злой Шкипер“.
Ник почувствовал, как почва уплывает у него из-под ног. Перед глазами мгновенно пронеслось все его детство, когда он остался круглым сиротой – холодное, бесприютное, беззащитное. Холостой Санжит вечно возился в своей закусочной. Чтобы выжить в метро, Ник должен был стать таким, как стал – бесчувственным и жестоким. И все из-за этой твари.
Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Его тяжелый взгляд уперся в темные зрачки зверя. Тот оскалился и зарычал, а затем растянул губы в некое подобие неуклюжей улыбки, обнажив длинные желтоватые клыки. Он неотрывно глядел в глаза Ника, а затем все-таки не выдержал и мигнул.
– Чтоб ты сдох, сволочь, со своими экспериментами! – негромко произнес Ник.
„Это уже произошло“, – неожиданно напечатал тот.
– Зачем ты сделал это с ним? – спросил Ник.
„Было интересно. Наука есть наука“.
– Знаете, Нойберт, ваше теперешнее положение имеет одно неоспоримое преимущество над предыдущим, – сказа Ник.
„Какое же?“
– Я не могу свернуть вам шею голыми руками.
Нойберт опять ухмыльнулся.
– Но у меня есть автомат, не забывайте об этом. И ваша прекрасная жизнь в новом теле может оборваться в любой момент, не успев толком начаться.
„Я вовсе не так ею дорожу, как вам кажется“, – неожиданно написал Нойберт.
– Это еще почему?
„Смерть тела не так мучительна, как смерть мозга“.
– А мозг умирает? – догадался Ник.
„Иногда мне кажется, что да. Зверь берет верх над человеком“.
– Это вам наказание свыше за все содеянное.
„Я не верю в высшие силы. Мы просто чего-то не учли“.
– Тем не менее, вы свое уже почти получили.
Нойберт опять зарычал.
– Что было дальше после той операции? – спросил Ник.
„Оба реципиента мозга вашего отца перенесли ее успешно, и некоторое время радовали нас превосходными результатами“.
– Результатами чего?
„Их использования, конечно. Мы ведь не просто так плодим чудовищ, а с дальним прицелом – для использования человеком“.
– И как их можно использовать?
„Да, хотя бы, как сталкеров. Для выполнения всей грязной работы наверху – они ведь не боятся радиации“.
Слух Ника резануло это „грязной работы“.
– Себе вы тоже отвели роль исполнителя грязной работы? – не без ехидства спросил он. – Будете таскать для своих хозяев каштаны из огня?
Нойберт внезапно потряс решетку, обнажив клыки в угрожающей гримасе.
– Вы с ним осторожнее, – напомнил Хендерсон. – Я же говорил, что он подвержен внезапным приступам агрессии. Если он перестанет себя контролировать, разговор будет окончен.