К Истборну их дошло четверо, да и то двое были серьезно ранены. Они нашли убежище в Полгите, городке неподалеку от Истборна, в личном бункере какого-то фермера, который с семьей так и не успел до него добежать. Шкипер, принявший на себя командование после гибели старшего, отправился на разведку, а Крюка оставил при раненных. Крюк набивался идти с ним, да Шкипер, тогда уже смотревший на него с недоверием, не взял.
На четвертый день отсутствия Шкипера стоны раненных довели Крюка до бешенства. Им становилось все хуже, а вместе с ними и ему.
– Я вам не мать Тереза, мать вашу! – пробормотал Крюк и всадил обоим по смертельной дозе обезболивающего.
Когда они затихли, Крюк запер дверь в их комнату и испытал облегчение. Наступившая тишина подействовала на него умиротворяющее.
Еще через сутки вернулся Шкипер и с удивлением уставился на трупы.
– Что случилось?
– Они умерли, – не смигнув, ответил Крюк.
– Оба сразу?
– Нет, с интервалом в несколько часов.
Шкипер осмотрел обоих и заметил валявшиеся рядом шприцы и ампулы, которые Крюк забыл убрать. Тот чертыхнулся про себя, хотя остался при убеждении, что поступил гуманно. Не стоило мучить ни их, ни себя. Все равно, они не дотащили бы ни одного из них до Лондона. Разве что мертвыми, но там и своих трупов хватает. А так ребята не мучились и умерли почти счастливыми. Но у Шкипера была своя точка зрения. Он сунул шприцы Крюку под нос.
– Это что?
Тот пожал плечами.
– Они страдали. Я не знал, как им еще помочь.
– Похоже, ты немного переусердствовал, а, приятель?
– Не знаю, я не врач.
– Я тоже не врач, но мне об этом известно.
Крюк не ответил. Он старательно отводил глаза в сторону и положил руку на кобуру с пистолетом. Шкипер это заметил.
– А ты бы хотел оказаться на их месте? – спросил он.
– У них не было шансов, – ответил Крюк. – Мы не дотащили бы их до Лондона.
Шкипер презрительно скривился.
– Я пригнал машину.
– Тогда нам с тобой проще будет вернуться, – приободрился Крюк, мигом забыв об убитых им товарищах
– Нет, – поправил Шкипер, – вернуться будет проще мне.
– А я?
– Ты отправишься пешком. Это самое меньшее наказание за то, что ты сделал.
Крюк взвился.
– Ты что еще за судья тут выискался? – с вызовом спросил он.
– Другого судьи здесь нет, – спокойно ответил Шкипер, – приходится быть мне.
Крюк схватился за пистолет, но Шкипер оказался быстрее. Автомат, небрежно висевший у него на плече дулом вниз, мгновенно переместился в боевую позицию, и ствол уперлось Крюку в живот.
– Брось оружие! – приказал он.
Крюк выронил пистолет.
Шкипер отбросил его ногой и запер Крюка в глухой каморке.
– Ты оставляешь меня на верную смерть, – попробовал тот его разжалобить.
– Нет, подонок, все по-честному. Ты выломаешь эту дверь минут через десять. За это время я успею отъехать довольно далеко, и твои пули до меня не достанут. А дальше все зависит от тебя. Сумеешь найти транспорт – доберешься до Лондона. Но имей в виду – я расскажу в метро, что ты сделал. Так что, может, тебе и не стоит туда возвращаться.
Шкипер пошел к выходу. Крюк слышал его шаги сквозь дощатую дверь и окликнул бывшего приятеля.
– Постой!
– Что еще? – остановился тот.
– Где ты был так долго? Нашел что-нибудь?
– А тебе зачем?
– Так, интересно. Рассказал бы – все равно видимся в последний раз.
Шкипер колебался.
– Да, нашел, – наконец сказал он.
– Что? – задыхаясь от нетерпения, спросил Крюк.
– Убежище.
– Большое?
– Очень.
– А припасы?
– Имеются в достатке.
– И где оно?
– А вот этого я тебе не скажу.
– Ты-то сам хоть не забудешь?
– Отметил на карте.
– Что станешь делать?
– Перевезу сюда людей из Лондона.
Крюк аж закашлялся от такой глупости.
– Каких людей, идиот? Зачем они тебе? Мы могли бы жить там вдвоем всю жизнь и ни в чем не нуждаться. Нашли бы баб в окрестностях – я уверен, они еще есть кое-где – нарожали бы с ними детей и в ус не дули. Зачем тебе возвращаться в лондонскую радиацию, если здесь она во много раз меньше?
– У меня там сын, – сухо ответил Шкипер.
Все случилось, как Шкипер и говорил. Когда Крюк выломал дверь и добрался до своего автомата и пистолета, армейский японский джип Шкипера уже едва виднелся на дороге. Стрелять по нему не имело смысла.