Некоторое время они молчали. Драко украдкой рассматривал ее, силясь прочитать ее мысли. Гермиона глядела на его руки, сцепленные в замок, и думала. Меж ее бровей пролегла характерная морщинка - Драко отчаянно хотел ее разгладить, но не протянул руки. Они сидели близко, но недостаточно, чтобы коснуться друг друга. Между ними всегда существовало это расстояние, которое они были не в силах преодолеть.
Лунный свет проник в комнату сквозь окно и осветил его ступни - время перевалило за полночь.
-Я люблю тебя, -полушепотом произнес Драко.
Гермиона сжала губы и резко отодвинулась.
-Возьми свои слова назад! -приказала она, но Драко отрицательно покачал головой.
-Это правда.
-Я знаю, -проговорила она и отвернулась, Малфою показалось, что в ее глазах застыли слезы.
Он и сам чувствовал, что готов заплакать, но держался. Он был слаб и утомлен.
Свадебный наряд душил, сжимал тело, и Драко стянул фрак, отбросив его куда-то в сторону.
Через несколько минут звенящей тишины она вновь повернулась к нему - выражение печали, никогда не покидавшее ее лицо, смешалось с нежной улыбкой. Драко знал, что Гермиона любит его, пусть эти слова никогда не были произнесены вслух.
-Зачем ты пришел сегодня сюда? -спросила Гермиона, он различил любопытство и раздражение в ее голосе.
-Мне больше некуда идти, -просто ответил он.
-Неправда, -мягко возразила девушка, -тебя ждет невеста - без пяти минут жена.
Она не ревновала - Драко знал, - но тосковала. В ней всегда была эта грустная меланхолия.
-Не говори так, -попросил парень и его голос дрогнул.
Он чувствовал, как Гермиона рассматривает его: ее взор медленно скользил по его острому лицу, шеи, груди, рукам, задел его предплечье - черная уродливая татуировка была скрыта плотной тканью рубашки, но девушка знала, что она там.
-Я никогда не рассказывала тебе, -произнесла Гермиона, ее тон стал бесцветным, - но я хочу, чтобы ты знал.
Драко впился в нее смешанным взглядом. Кровь взволнованно забурлила в венах, и он громко выдохнул.
-Это случилось, когда мне было восемнадцать. Была осень, и на улице весь день лил дождь. Все остались в замке - из-за плохой погоды никто не хотел покидать стены Хогвартса. В гостиной было шумно: все переговаривались, играли в шахматы, шутили и обсуждали последний матч Пуффендуй-Гриффиндор, -Гермиона улыбнулась. -Я захотела немного почитать, но там это было совершено невозможно, -Драко обожал, как изгибались ее губы, когда она говорила “совершенно”.-Я вышла из гостиной и направилась в единственное тайное место, о котором никто не знал, - сюда.
Гермиона запнулась, и Драко придвинулся ближе. Ощущать ее присутствие было волнительно и приятно.
-Когда я вошла, то сразу почувствовала, что что-то не так. Я присела у того шкафа, -она показала на огромный пыльный прямоугольник, на который была накинута посеревшая от времени материя, -и принялась читать. А потом пришел он.
Гермиона замолчала. Некоторое время она смотрела на шкаф, будто переживая произошедшее снова и снова. На секунду Драко подумал, что она так далеко ушла в свои мысли, что забыла о рассказе. Ему не было любопытно, но он хотел знать, как это случилось. И кто это сделал.
-Это произошло мгновенно, -наконец произнесла Гермиона. -Вспышка, а затем падение, бесконечно долгое. Знаешь, это не было больно.
Она подняла глаза на Драко - в них читалось смирение.
Драко отчаянно захотелось до нее дотронуться-успокоить и утешить прикосновением. Он неосознанно протянул руку и схватил воздух.
-Вот теперь больно, -сказала она, ее голос предательски дрогнул, и по щекам скатилось несколько одиноких слезинок. Она закрыла глаза, позволяя себе плакать, а когда вновь посмотрела на Драко, то он увидел ее отчаяние и безысходность. Малфой судорожно вздохнул, борясь с комком в горле.
- Через месяц я стану старше тебя, -хрипло произнес он.
-Время не властно надо мной, -горько усмехнулась Гермиона, -время не властно над мертвыми.
Драко глухо выдохнул, грудь сдавило, и дышать становилось все труднее. Он снова посмотрел на нее - ее глаза были темные: карие или черные, а волосы светлые:русые или с медовым оттенком.
Тело Гермионы мягко парило в воздухе и в лунном свете казалось почти бесцветным. Сейчас казалось, будто ее совсем нет, и сердце Драко сжалось. Девушка почувствовала борьбу его души и подлетела ближе, а затем поднесла руку к его груди - туда, где был орган, дающий право жить, - и замерла, не касаясь.
-Оно бьется за нас обоих, -прошептала она. -Драко, -его имя на ее устах звучало как заклинание, как чистая магия, - я бесконечно люблю тебя. Я никогда не была более живой, чем сейчас.
Слезы обожгли его глаза. Он смотрел на нее - красивую, изящную, сделанную будто из хрусталя, и плакал. Было невозможно дышать и слушать, как глухо стучит его сердце, когда ее сердце давно молчало. Он любил ее. Самозабвенно. Любил не за что-то, а вопреки. Она была здесь, но никогда не могла быть его. Их разделяла целая жизнь.
-Я хочу умереть,-задыхаясь, прошептал он.
-Нет.
Ее лицо было так близко, что он мог бы почувствовать ее дыхание, но Гермиона не дышала много лет. Она не обладала ароматом, но для Драко она пахла как любовь. Не было навязчивой ассоциации с цветами или сладостями. Она пахла любовью. Она была любовью всей его жизни.
-Я никогда не любила при жизни, -призналась она, -но если мне нужно было умереть, чтобы встретить тебя, то я бы сделала это снова, -произнесла она.
В тишине по его щекам медленно текли слезы, и Драко чувствовал, как что-то рушится внутри него.
-Тебе ждет прекрасная жизнь с женой и детьми. Ты будешь работать в магической аптеке и играть в квиддич на выходных. Будешь пить черный кофе по утрам и есть плитку горького шоколада вечером. Будешь каждый вечер читать одно стихотворение и перед сном открывать окно, чтобы вдохнуть свежий воздух. Ты будешь снова влюблен и будешь любим. Будешь весел и радостен. Будешь счастлив. Обещаешь?
-Обещаю.
Она прильнула к нему, и на секунду Драко показалось, что он почувствовал ее тепло. А затем она растворилась в лунном свете. Теперь его сердце билось за нее, и обещание горело внутри.
========== after the war ==========
Ее утро начинается в без пяти минут двенадцать, так что технически уже наступил обед. Когда она открывает глаза, то слабая вспышка света, проникающая сквозь щель между шторами, падает ей на лицо и заставляет моргнуть несколько раз. Ее волосы разметались по подушке и запутались. Гермиона привыкла к более ранним подъемам, а потому голову обжигает резка боль в области висков. Она слишком много спит, и для нее это ненормально. Девушка откидывает мягкое одеяло – холод комнаты тут же охватывает тело. Чтобы подняться с кровати уходит несколько секунд, и от резкой смены положения тела виски вновь болезненно пульсируют. Благодаря плотным шторам в комнате царит полумрак, нарушаемый лишь этой полоской ноябрьского солнца. Гермиона открывает шторы, но света все равно недостаточно – ее комната утопает в серости. Она слабо трет глаза и завязывает волосы, чтобы они не лезли в лицо. Босые ноги медленно бредут в сторону ванной – необходимо принять душ. От пара зеркало мгновенно запотевает, и Грейнджер видит лишь мутное очертание своего тела, пока она стягивает пижамные штаны и футболку. Она медленно моет голову и намыливает тело гелем для душа, который должен пахнуть лавандой, но запаха почти не чувствуется. После Гермиона чистит зубы и умывает лицо – ее кожа серая и осунувшаяся. Примерно так и чувствует себя девушка. На кухне она готовит растворимый кофе с молоком, добавляет полторы ложки сахара и готовит сэндвич с беконом. Не самая здоровая еда, но не то что бы Грейнджер следила за фигурой. В квартире тишина, нарушаемая лишь звуками жевания и сглатывания.
Время близится к двум часам дня. На ней простые серые штаны и футболка, волосы собраны в пучок – некоторые пряди не успевают высохнуть в этой конструкции. Гермиона сидит за рабочим столом и смотрит на колдографию. Через несколько минут она хватает ее и убирает в ящик стола. Голова все еще болит, хотя две таблетки уже должны были подействовать. Книга, лежащая на столе, так и остается не открытой – за последние несколько недель Гермиона не прочитала не строчки, хотя каждый раз обещает себе хотя бы начать. Она закрывает глаза и закидывает ноги на стол. Разум тонет в тишине, и Грейнджер позволяет себе те мысли, которые тщательно скрывает при людях. Наверное, от этого ее и одолевает мигрень – невозможно все держать в себе.