— Кто-нибудь скажет прощальное слово?
Я покачал головой. Он дал сигнал могильщикам; они опустили гроб в могилу. Я бросил на гроб «Биг Ишью», Бри бросила розу. Внезапно в воротах появился мужчина в килте, при всех шотландских делах, с волынкой, и заиграл «Одинокого лодочника».
Я не разбираюсь в красоте, но волынщик был великолепен.
Бри сказала:
— Сюрприз напоследок.
— Как ты его нашла?
— Рядом с «Селфриджиз», он там всегда играет.
— Спасибо, Бри.
Она таинственно улыбнулась, проговорила:
— Тебе спасибо за доктора.
О-хо-хо.
Я сунул могильщикам немного денег. Один сказал:
— А вы знаете, что Род Стюарт работал могильщиком?
Что на это сказать? Я спросил:
— А сам-то ты поешь?
— Не, я только танцую, — ответил он.
И смеются во всю глотку.
Потом я заплатил волынщику. Взял на себя, так сказать, все расходы.
Доктор Пател о чем-то очень серьезно разговаривал с Бри. Я сказал:
— Как водится, после похорон нужно освежиться. Можно вас угостить?
— Да, — ответили они. Оба.
Надо было сваливать к черту из Пэкхема, и мы поехали в бар «Чарли Чаплин». Самое лучшее, что можно сказать об этом заведении, — это что оно очень большое.
Бри и доктор сели за столик, я пошел сделать заказ.
Бармен пританцовывал над своей винной картой, с чувством произнес:
— Мне нравится твой костюмчик.
— У нас в семье он передается по наследству У него глаза загорелись, подумал, наверное, что я игрок Добавил:
— Смотри, не потеряй его.
— Ни в жизнь.
Мое остроумие истощилось, я заказал
поджаренные сэндвичи
горячий пунш
закуски к пиву
чипсы
орешки.
Бармен наконец принес заказ, сказал:
— Voilà![23]
Мы набросились на еду. Доктор вел себя как надо. Опрокинул горячий пунш, запил пивом, прилично откусил от сэндвича. Бри пошла зарядить музыкальный аппарат, и вскоре раздалось:
— «Хей, если видел ты самую красивую девчонку…»
Даже я так петь могу. Говорю доктору:
— Док, так здорово, что ты пришел.
— Пожалуйста, называй меня Санджи.
— Я попробую.
Он засмеялся, сказал:
— Ужасно будет, если я скажу, что мне очень весело?
— Это просто необходимо, чтобы тебе было очень весело.
Вернулась Бри, сказала:
— Этот музыкальный автомат просто какой-то импровизатор.
Повернулась к Санджи, спросила:
— Ты родился в Индии?
— Да, я из Гоа. Кроме рейвов и хиппи у нас там есть еще мощи святого Франциска Ксаверия.
Бри и я, должно быть, выглядели озадаченными. Он спросил:
— Вы не католики?
— Даже не атеисты.
Он похрустел орешками, сообщил:
— Его тело остается нетленным, и это считается чудом.
Сказать на это было нечего, и я промолчал. Он продолжил:
— А кто-то украл большой палец его ноги.
— Что?
— Правда. В нашем мире есть почитатель святого Франциска, укравший большой палец его ноги.
Черт бы побрал этот горячий пунш, но я не мог придумать ничего толкового. Сказал:
— Это, наверное, добрая католическая традиция — равняться по носкам.
Он улыбнулся, но, я полагаю, его это не очень развеселило. Бри извинилась и ушла попудрить нос. Санджи оценивающе на меня посмотрел, спросил:
— Могу я… встречаться с твоей сестрой?
Черт!
— Я бы тебе отсоветовал.
— Тем не менее….
— …ты будешь. Санджи, ты хороший парень, ты мне очень нравишься. Но она не для тебя.
— Ты позволишь мне сделать попытку?
— А я могу тебя остановить?
— Нет.
Пришла Бри, Санджи сказал, что следующий заказ сделает он, и спросил:
— Всё то же самое?
Я сказал:
— Почему бы и нет.
И он ушел.
Бри наклонилась ко мне, сказала:
— Я его люблю.
— Господи.
— Нет… правда, Митч, он как будто мой двойник по духу.
Я постарался не злиться и отвлечь ее. Спрашиваю:
— А как же Фрэнк?
В ответ — испепеляющий презрительный взгляд.
— Фрэнк умер, Митч. И чем быстрее ты с этим свыкнешься, тем будет лучше для нас всех.
Вернулся Санджи, и я понял, что мне пора уходить. Пожал ему руку, сказал:
— Уверен, что мы с тобой еще встретимся.
Он сосредоточенно на меня посмотрел, не то как врач, не то как индус, заверил:
— Я буду вести себя с ней как джентльмен.
— Это ты так думаешь.
На выходе бармен мне говорит:
— Эй ты, мрачняга, тебе еще рано уходить.
— Уже отвеселился.
Он руку на бедро положил, глаза закатил и произнес: