Над Майл-Энд-роуд звучал ансамбль раздраженных голосов. От плохой погоды у всех было испорчено настроение. Худшая зима с сорок седьмого года, того ужасного года, когда он был убежден, что умрет. Он выступал в пантомиме на «Стритхэм-Гранд». В последнюю минуту его пожалели и дали роль дядюшки Гуся. Кисс играл тогда с благодарным воодушевлением. Согласно местной прессе, он стал звездой сезона, но по вечерам ему приходилось мерзнуть по дороге домой, преодолевая пешком больше мили. Это было для него самым трудным испытанием. В конце представления он снимал гусиную маску, натягивал пальто поверх театрального костюма, заматывал шарфом шею, напяливал шапку и, схватив зонт, ковылял на перепончатых желтых «лапах» домой в Брикстон, не обращая внимания на всеобщее удивление. Дважды его останавливали полицейские и, сочувственно выслушав, соглашались, что ни один закон не запрещает разгуливать по улицам Лондона гусиным шагом. Лет десять спустя, теплым летним вечером он решил прогуляться по тому же маршруту вверх на Стритем-Хилл, как оказалось лишь для того, чтобы чуть не напороться на нож какого-то незадачливого грабителя. Пиджак, правда, пришлось зашивать. Но вскоре, добавлял он, экономика пошла на подъем, и молодые люди сменили ножи на самокрутки с марихуаной и начали одеваться куда более привлекательно. На какое-то время в Брикстоне воцарились мир и покой.
Он понимал, что выпил больше, чем обычно. «Жизнь идет то вверх, то вниз, но, старик, это и есть прогресс». Немногочисленные прохожие на Майл-Энд-роуд начали обходить его стороной. Они выпускали изо рта клубы белого пара, как персонажи комиксов. Слов было не много, будто художник внезапно устал рисовать.
Он один из лидеров Национального фронта. Держит под собой Уайт-Сити, Шепердз-Буш, Харлсден. Видите ли, у него диабет, и он начал слепнуть. Не хочет ложиться в больницу. Фамилия Томас, и он, к слову, был близким другом Дилана Томаса. Чуть ли не родственник. Чистая правда: в больнице Святой Марии родился младенец с двумя лицами. Одно лицо спереди головы, совершенно нормальное, а другое — сбоку. Эти еврейчики из Голдерз-Грин скупают всю землю. В том квартале полно всякого сброда. У миссис Тейлор не было электричества. Не было ни туалета в доме, ни газа. Что с нами случилось? Я могу запомнить все. Знал, что найду тебя здесь ты предсказывала судьбу в прачечной а на улице шел дождь. Джек взял молоток. Я решил на всякий случай тебя предупредить.
Мистер Кисс улыбнулся и подумал о том, какова же доля воображения в этом потоке слов. Потом вздохнул и, с обреченным видом протиснувшись сквозь дверь «Сент-Клементз-Армз» и плотные ряды завсегдатаев, махнул зонтиком навстречу маленькой фигурке Данди Банаджи, примостившегося на табурете в углу бара, перед телевизором. На нем было габардиновое полупальто поверх твидового пиджака. Мистер Банаджи протянул руку:
— Как поживаешь, старина Кисс?
— Как обычно, дружище, все в порядке. А у тебя как дела?
— В понедельник видел Берилл, взял у нее интервью. Просила, чтобы я напомнил тебе о ней. — Видя, что мистер Кисс не отвечает, мистер Банаджи добавил: — Она отлично устроилась.
— И наняла тебя рекламным агентом?
— Какой же ты неисправимый циник, Кисс! — Д. М. Банаджи щелкнул пальцами, привлекая внимание черноволосой барменши, а потом показал на мистера Кисса и на себя. Молли нацедила им по кружке пива:
— Бодро выглядите, мистер К. Холод вам нипочем. — На секунду опершись о стойку бара, она застегнула пуговку на своей зеленой атласной блузке.
— Сделала такую карьеру! — сказал мистер Банаджи.
— Ну и поделом ей! — Джозеф Кисс подмигнул Молли, беря у нее кружку. — Тоже мне, сестра называется. Когда она держала антикварную лавочку в нашем районе, покупателей у нее было не много. Потом перебралась на Бонд-стрит, и все, конечно, изменилось. Там дураки денег не считают, берут что ни попадя. А интересно, сколько она получает как министр культуры?
— Просила тебя поцеловать. Сказала, чтобы мы ей позвонили, когда захотим поужинать. Они с Робертом приглашают.
— Ты добрая душа, Данди. — Мистер Кисс поднял кружку с таким видом, будто за день не выпил ни капли. — Неужели это тебе нужно? Твое здоровье!
Заботливо поглядывая на мистера Кисса, Данди промолчал. Большинство людей считают, что алкоголь несовместим с лекарствами, но состояние Кисса от спиртного только улучшалось, правда, если он ограничивал себя пивом. Их встреча произошла в 1940 году, когда правительство позволило борцам за независимость Индии вернуться в метрополию из Штатов. Мистер Банаджи, член Индийского национального конгресса, начал работать на британскую разведку еще до того, как Япония вступила в войну. Как-то вечером он пошел в театр, где со своим оригинальным номером выступал Джозеф Кисс. Когда Кисс выбрал Данди из всей публики и попросил его подняться на сцену, Данди был потрясен тем, что телепат раскрыл многие тайные обстоятельства его жизни, никому, как он полагал, не известные. По окончании представления он передал в гримерную мистера Кисса визитную карточку, надеясь, что сможет убедить родное ведомство использовать этого медиума, но Кисс объявил свой талант «трюкачеством и везением, инстинктивным чутьем, не более», и был очень польщен нескрываемым восторгом мистера Банаджи. Индиец не смог ничего противопоставить умению мистера Кисса ускользать от задаваемых ему вопросов. Мистер Кисс, однако, принял предложение мистера Банаджи пообедать вместе на следующий день. Так они стали друзьями.
Постепенно Данди Банаджи понял, что мистер Кисс пребывал в таком отчаянии от собственного дара, что говорить о нем мог лишь самым легкомысленным тоном. Потратив год на разговоры, все это время оплачивая выпивку, еду и билеты в кино, Данди пришел к заключению, что мистер Кисс обладает комплексом изощренной психологической защиты. Однажды ночью, когда они вдвоем укрывались на станции метро «Олдгейт-Ист» от проливного дождя, он почувствовал, что может наконец высказать свое предположение.
— Ваша защитная реакция, Джозеф Кисс, на удивление основательна. Вы похожи на покрытого крепким панцирем жука. Я чувствую, что нахожусь рядом с представителем особого нового вида эволюции, гораздо более высокоорганизованного, чем мой собственный, но при этом обреченного на раннее вымирание.
Это позабавило мистера Кисса.
— Вы сильно преувеличиваете, старина!
Потом он посерьезнел.
— Я посоветовал бы вам быть более осторожным, разговаривая со мной, потому что для психически больного человека нет ничего более опасного, чем увлечься гиперболой. Если вы считаете себя моим другом, вам следует стараться, чтобы я твердо стоял на земле, а не витал в облаках.
После чего решительно изменил тему беседы и рассказал анекдот про слепого нищего, который принял осколок бомбы, угодивший ему в шляпу, за щедрое подаяние.
Через несколько дней мистера Кисса забрали в полицию и из участка переправили в психбольницу, которая находилась в Тутинге. Когда наконец его разрешили навестить, мистер Банаджи увидел перед собой разбитого, слабого, напичканного лекарствами человека. С губ у него текла слюна. По словам доктора, мистер Кисс напялил на себя театральный шотландский костюм, схватил палаш, объявил себя со сцены прямым потомком Бриана Бору, по линии Стюартов, и предложил публике последовать за ним на штурм Букингемского дворца. В первые месяцы войны королевская семья была непопулярна и потому слишком чувствительна к подобного рода демонстрациям. Господину Черчиллю еще только предстояло вернуть ей былое уважение в обществе. Видеть страдающего в больничной палате Кисса было невыносимо, и мистер Банаджи добился освобождения друга на условии, что тот продолжит прием барбитуратов. С тех пор Данди Банаджи дал себе клятву никогда более не провоцировать приступы саморазрушительной болезни друга.