Всех подряд выстроив в ряд во все дыры и никто Микки Фелпса не остановит он сам кого хочешь остановит полная экипировка коммандо ни дать ни взять второй Грязный Гарри срать и трахать срать и трахать всех сучек Сохо интересно я смогу купить новый на Весенней ярмарке вечно у них не моего размера что это за вонь ?
Когда автобус повернул на Стрэнд, Мэри Газали подумала, как красиво выглядел бы вокзал Чаринг-Кросс в солнечном свете. Ей сразу вспомнились оксфордские пейзажи. Потом она перевела внимание на записную книжку, лежавшую у нее на коленях. Недавно она решила записывать свои мысли, все подряд, каждую вспышку воспоминаний. Сегодня она ехала в Элдгейт, чтобы взглянуть на «Рубленый дом», куда Рон Хайнц возил ее вскоре после выписки из больницы. Рон жил неподалеку. Они встретились в гостинице. А через два года Рон покончил с собой.
— Ты уверена, что это не будет слишком травматично? — Джудит снова заботливо посмотрела на нее. — Не хочешь же ты, после всех бомбежек, обнаружить, что еще один дом смели бульдозером?
— Ничего, ничего. — Мэри благодарно коснулась руки своей подруги, тронутая ее заботой. — Я рада, что ты со мной поехала.
— Это потому, что Джеффри отправился в одну из своих командировок. — Джудит вышла замуж за своего издателя. — И делать мне особенно нечего. Ненавижу, когда он уезжает. Уверена, что он не изменяет мне, но не могу об этом не думать.
— Что ты, с Джеффри все в порядке.
— Я сама увела его от жены. А для того, кто решился на такой шаг, сделать это во второй раз проще простого. Он у меня не слишком оригинален. — И Джудит громко рассмеялась. — На самом деле я не собиралась выходить замуж, пошла на принцип. Он бросил семью. Отвратительно, правда?
В душе Мэри с ней соглашалась. Джудит по-прежнему ей нравилась, но она не одобряла ее поведение, особенно потому, что после замужества ее подруга забросила живопись.
— Но ведь ты получила то, что хотела? Джудит уловила иронию в голосе Мэри.
— Да. А ты уверена, что мы доедем до Элдгейта? Мэри постаралась смягчить тон.
— Это единственное, в чем я уверена!
— Но мы не станем заказывать угрей?
— Джудит, это не трактир «Угри на углях». Это «Рубленый дом». Рубленые котлеты, свиные отбивные, бифштексы, колбасы, бекон, пюре, картофель фри, бобы, лук, хлеб — вкуснятина. Мраморные столешницы, скамьи красного дерева. Нигде так не поешь. В пятьдесят шестом году все это обходилось в один шиллинг шесть пенсов. Это было любимое место Рона. Он с детства помнил множество местечек старого Ист-Энда. Там была, например, «Шутовская лавка» с игрушками. Он любил заходить туда, просто чтобы посмотреть. Высокие двери, а за ними большое темное помещение, заполненное до потолка картонными коробками. А дальше — пара обычных магазинов. И паб. Думаю, все это теперь разрушено. Но «Рубленый дом» стоял подальше, так что, надеюсь, есть шанс, что он сохранился. Рон был таким веселым!
— Но ведь он страдал от депрессии.
Мэри посмотрела в окно на Флит-стрит.
— Наверное.
— Такое впечатление, что кто-то нарочно стер наше прошлое. Тебе никогда так не кажется?
Э-се де льо потабль? Весной раздухарился поставил все на одну чертову кобылу не знаю уж какой молочный фургон таскала эта кляча отличный будет ревень когда взойдет она любит начищенную медь…
— У меня есть Хелен, ты же знаешь. Она абсолютно реальна. На этой неделе у нее вышла новая книга.
Мэри внезапно пожалела, что поехала не одна. Ее сознание наполнилось разными словами и образами. Мелькали отчетливые воспоминания, свежие, словно сейчас переживаемые, и она слышала множество голосов, одни из которых кружились рядом, в автобусе, другие доносились из прошлого. Время перестало быть линейным. Подойди ко мне.
Дамы, эта жара не может длиться вечно хотя вы сжав губы стараетесь удержать ее я никогда тебя не покину ты говоришь мама что мы будем с тобой делать смотри машина исчезла с улицы словно ее никогда и не было и все что было наверху повсюду…
Джудит Уоррел подумала, что у Мэри опять приступ.
— А ты узнала, почему Рон покончил с собой?
— У него сиамский кот болел лейкемией.
— Прости. — Джудит прокашлялась.
— Ты ни при чем. — Мэри посмотрела на подругу.
Ищут веселья сейчас найдут и не знаешь как тебе повезло.
Попробуйте лучше раздобыть старые они удобнее. Только о ногах моего Гарольда и говорим…
— Мэри! Ты плачешь! Что случилось? — спросила Джудит упавшим голосом.
В автобусе сидели двое мужчин. Один их них взглянул на нее, словно узнав, но потом опустил глаза.
— Я не плачу! — Она схватила Джудит за руку. — Я чувствую аромат роз. В парке. Беседка, арка из роз. Это было чудесно. Ничего, кроме роз. Я ходила по аллеям. А вот и оранжерея. Не переживай, с этим надо просто смириться, и я уже привыкла. С иностранцами проще. О эти розы! Ах, Джудит!
Держа Мэри за руку, Джудит попыталась успокоить ее. Мужчины теперь горячо говорили на незнакомом гортанном языке.
Бир зейт сойлемент баска, япмаси баскадир. Могло быть и хуже но я не знаю что скажу ему если он прямо спросит. Сойти здесь и пересесть на метро или просто позвонить ?
— Увитая зеленью беседка. Да? — Мэри не могла больше сопротивляться воспоминанию. — А снаружи, посередине, лужайка. А на лужайке была голубятня. Белые голуби прилетали и улетали. Розы и клекот этих голубей. Не могу сказать, где это было. Так четко, как будто я сейчас там нахожусь. Как давно это было? Должно быть, я была тогда совсем маленькая. Но в Клеркенуэлле не было ничего подобного. А может, это Джозеф вспоминал?
Глаза Мэри были по-прежнему широко открыты. Она улыбалась.
Я ничего не стыжусь. В итоге не могу сказать, хорошо я поступаю или плохо. Но в любом случае моя откровенность вызывает замешательство. Там внизу голуби. Посмотри. Они хотят построить стену вокруг Лондона, но куда в таком случае переедет правительство? В Гилдфорд? Собаки, кошки, лисы. Обыкновенные лисы. Слышишь гром? Ты можешь понять эту жуткую боль ? Можешь ? Варится в собственном соку. Я чуть со смеху не умер. Все примеряют на себя, все привязывают себя к Северному сиянию, поздновато, глупые мои старички, играя на банджо, лишенный гражданских прав город, лучше он не станет, особенно для женщин…
— Может, мы поехали куда-то в выходные? Куда-нибудь в Кент? Целый день в поезде. Может быть, в Хивер? Беседка, увитая зеленью. Но это не Кентербери. Там были цветы вокруг фонтана и голуби.
Мэри подняла голову, словно вдыхая аромат.
— Я счастлива, но как я хотела бы знать, где сейчас нахожусь.
Принцесса Диана 1985
— Вы, наверное, думаете, что все это благодаря навыкам. Так-то оно так, мэм, но это совсем не то, с чем имеет дело наша профессия. Здесь нужно иметь чутье на дороги и хорошую память. Я стараюсь всем это говорить. Но вы никогда не узнаете, что на самом деле крутится у меня в голове. Я люблю ездить по ночам. В это время виден костяк города. А это помогает. — Таксист остановился перед большими дорическими воротами и вытащил изо рта трубку. — Вот, смотрите! Это кладбище Кенсал-Грин. Вам сюда?
С галстуком пижон обезьяна гнилых бананов ни-ни все ради этого продал никогда не узнаю зачем…
— Впечатляет. — Мэри вытянула шею, пытаясь заглянуть в глубь кладбища. — Здесь есть другие ворота?
— Эти главные. Отвезти вас к часовне?
— Нет. — Мэри увидела, как через дорогу идет Джозеф Кисс, и приободрилась. Она открыла кошелек, чтобы заплатить таксисту. — Очень любезно с вашей стороны. — И дала ему фунтовую бумажку.
— Благодарю вас, мадам.
— Джозеф! — Мэри помахала рукой с тротуара.
Он подошел к ней. Довольная улыбка не сходила с его лица с тех пор, как она попала в его поле зрения. На нем были светлая панама, в знак того, что сегодня ожидается солнцепек, и светлый костюм-тройка с траурной повязкой на рукаве. На сгибе левого локтя висела трость, в левой руке он держал перчатки. О его возрасте можно было догадаться скорее по осторожным движениям, чем по чертам лица.