Бессчетное количество раз я оказывался свидетелем того, как приходившие в магазинчик землекопы протягивали через прилавок свои сокровища. «Это вам сгодится, начальник?» — хриплыми голосами спрашивали они Лоуренса. Я видел, как из завязанных узелком носовых платков извлекались римские булавки, зеркала, монеты, кожа, средневековая керамика, реликвии тюдоровской эпохи и вообще самые разнообразные предметы, которые невесть сколько лет пролежали в древних слоях почвы. Я был у Лоуренса в тот день, когда два землекопа принесли тяжелый кусок глины, который обнаружили под каким-то зданием в районе Чипсайд. Эта находка была похожа на футбольный мяч; рабочие сказали, что там осталось еще много таких штуковин. Поковыряв палочкой глину, мы наткнулись на некий предмет, тускло отливавший золотом. Когда землекопы ушли, мы отнесли находку в ванную, чтобы обмыть. Из глины выпали жемчужные серьги и подвески, а также и другие драгоценности, многие со следами повреждений. Так была открыта знаменитая коллекция Тюдоров, которая ныне занимает целый зал в Лондонском музее.
Я уверен, что Лоуренс заявил об этой ценной находке и в награду получил значительную сумму денег; думаю, что ему выдали за нее тысячу фунтов. Я хорошо помню, что он вручил каждому из пораженных землекопов по сотне фунтов. Потом он рассказывал мне, что эти ребята куда-то исчезли и появились вновь лишь через несколько месяцев.
Секрет его популярности среди землекопов заключался в том, что он был к ним добр и честен и они никогда не уходили от него с пустыми руками. Даже если они приносили ему что-нибудь совершенно бесполезное, он всегда вознаграждал их суммой, достаточной хотя бы для пинты пива. Я восхищался его добротой. Для него не было большего удовольствия, чем побеседовать со школьником, который интересуется прошлым. Сколько раз я видел, как такой вот паренек, зайдя в магазин, любовно поглаживал какую-либо старинную вещицу, не имея возможности ее приобрести.
«Бери, паренек, — предлагал Лоуренс. — Я хочу, чтобы она стала твоей. Сколько у тебя есть? Три пенса? Вот и давай их сюда».
Этот замечательный человек даровал мне право изучать вместе с ним Лондон минувших эпох, слушать его, учиться у него, восторгаться его энтузиазмом и его знаниями. Когда в тихий воскресный день мы с ним прогуливались по улицам, прилегающим к Темзе, для нас обоих эта река преображалась и оживала. Мы наблюдали за проплывающими по ней галерами и триремами, видели людей, которые выгружали вино и оливковое масло. Мы осматривали партию сандалий для легионеров, выгруженную на причалы неподалеку от Биллингсгейта. Позади нас лежал не сегодняшний Лондон, а украшенный красной черепицей город, который стоял здесь примерно две тысячи лет назад. Этот Лондон имел прямоугольную планировку. Через центральную часть этого прямоугольника протекал широкий Уолбрук, на противоположных берегах которого возвышались два холма. На одном из них стоял форум, а на другом… впрочем, другой холм не получил пока даже имени.
Стоя на ступенях Королевской биржи, я наблюдал за потоком подъезжавших к банку омнибусов и пытался, как часто бывало, мысленно увидеть момент рождения Лондона.
В те годы, когда я увлекался коллекционированием монет, на лондонских аукционах еще можно было приобрести золотую монету, отчеканенную императором Клавдием в 44 году н. э., дабы ознаменовать включение Британии в границы Римской империи. На монете была изображена голова императора и триумфальная арка, над которой красовалась надпись «De Britt.». Мне всегда очень нравилась эта монета. Когда я к ней прикасался, мне казалось, что я прикасаюсь к истокам нашей истории.
Причины вторжения римлян в Британию вполне очевидны. Не подчинив этот маленький остров недалеко от берегов Галлии, они не могли считать завершенным покорение самой друидической Галлии. Ведь недовольным галлам не составляло труда укрыться в Британии, а из священных рощ острова Англси возмутители спокойствия могли преспокойно проникать на континент. Для вторжения имелись также экономические и даже личные мотивы — известно, что Клавдий хотел утвердиться в Риме, добившись военного триумфа и тем самым завоевав признание римского народа.