И в этот момент он увидел позади маленькой фигурки другую, несколько крупнее. Волк напрягся. Охотники? Он зыркнул по сторонам. Нет. Только один. Еще одно человеческое дитя. Не желая расстаться с легкой добычей, он снова напрягся перед прыжком. Людское отродье имело при себе лишь палку. Волк кинулся вперед.
Жгучая боль в плече застала его врасплох. Мальчик метнул заостренную палку так быстро, что проворное животное не успело этого отследить. Боль была острой. Волк остановился. Затем, сбитый с толку, обнаружил, что не может идти. Потом рухнул на землю.
Сеговакс не хотел рассказывать взрослым о волке.
– Если прознают, мне еще больше достанется, – объяснил он.
Но девочка была вне себя от волнения.
– Ты убил его! – вскричала она восторженно. – Копьем!
И он понял, что спорить бессмысленно.
– Ну, пойдем, коли так, – сказал он со вздохом.
И они стали спускаться с холма.
Реакция матери обескуражила. Сперва, когда отец расцеловал обоих и потрепал по спине сына, она промолчала, смотря через реку, как будто и не было никакого воссоединения их маленькой семьи. Но как только отец удалился снимать с волка шкуру, она повернулась и вперилась в Сеговакса ужасным, затравленным взглядом.
– Твоя сестра чуть не погибла. Это тебе ясно?
Мальчик потерянно уставился в землю. Он знал, что ему попадет.
– Ты мог убить ее! Позволил уйти одной… Ты понимаешь, что натворил?
– Да, матушка.
Конечно, он понимал. Но вместо того чтобы бранить его, Картимандуя издала тихий вздох отчаяния. Сеговакс никогда не слышал ничего подобного и потрясенно взглянул на нее. Она же словно забыла о нем – лишь трясла головой и прижимала к себе дочурку.
– Нет, не понимаешь. Ты ничего не понимаешь.
Затем развернулась с воплем, почти подобным животному вою, и устремилась к деревне. Дети не знали, что и подумать.
Ужасная сделка была заключена весной, когда вельможа впервые прибыл от великого вождя Кассивелауна с намерением спланировать речные укрепления. Возможно, ей не пришла бы в голову эта мысль, когда бы не его случайная реплика, брошенная жительницам хутора по ходу проверки оружия мужчин.
– Если римляне придут искать сюда брод, вас отправят вверх по реке.
Темнобородый воин не жаловал женщин близ поля боя. По его мнению, они лишь путались под ногами и отвлекали своих мужей.
Но этих слов хватило, чтобы Картимандуя призадумалась, а после ее осенило. Тем же вечером она дерзнула приблизиться к нему, когда он в одиночестве отдыхал у огня.
– Скажи мне, господин, дадут ли нам охрану, если отошлют? – спросила она.
Тот пожал плечами:
– Наверное. А в чем дело?
– Вся округа доверяет моему мужу, – заявила она. – Я думаю, что лучшего сопровождающего не найти.
Вельможа вскинул на нее глаза:
– Ты думаешь?
– Да, – тихо подтвердила Картимандуя.
Ей было видно, как он усмехнулся. Облеченный властью человек, который видит насквозь и знает цену словам.
– И что же меня в этом убедит? – спросил он осторожно, взирая на нее средь темневших вод.
Она пристально посмотрела на него. Ей было известно, чего она стоила.
– Что пожелаешь, – ответила она.
Некоторое время воин молчал. Как большинство военачальников, он не держал счета женщинам, которые предлагали ему себя. Одних брал, других нет. Но выбор его стал неожиданным.
– Днем я заметил при тебе белокурую кроху. Твоя?
Картимандуя кивнула.
И в считаные секунды она отдала малютку Бранвен.
Все делалось из лучших побуждений. Она повторяла это себе тысячу раз. Конечно, Бранвен будет принадлежать военачальнику. Формально ее дочь станет рабыней. Он сможет продать ее и сделать с ней вообще что угодно. Но жребий девочки мог оказаться не так уж плох. Она будет при дворе великого Кассивелауна; военачальник может дать ей волю, если пожелает; она даже имеет шанс вступить в удачный брак. Такое случалось. Все лучше, чем прозябать в скучной деревне, – так оправдывалась Картимандуя. Если девочка научится обуздывать дикий нрав, то появятся прекрасные возможности.
А муж, в свою очередь, не станет сражаться с ужасными римлянами и отправится с ней в целости и сохранности.
– Вы все уйдете в верховье, – заявил военачальник без обиняков. – Девочку доставишь мне в конце лета.
До той поры ей только и оставалось скрывать этот уговор от мужа. А после, хотя она и знала, что тот ни за что не согласится, будет слишком поздно, ибо дело уже сделано. В мире кельтов клятва есть клятва.
Поэтому неудивительно, что с того дня, как девочку едва не убил волк, Картимандуя не отпускала ее ни на шаг.