…Катрин понимала, что опоздала. Попросту не выпало в этом бою удачного момента. Так бывает даже не в очень коротком сражении. Мишень не появилась — в последние минуты с крана вообще ничего не виделось, кроме облака дыма и пара, кружащего между водяными фонтанами. И ничего живого в этом хаосе уже не разглядеть. Казалось, там уже и нет никого, но из дымовой завесы сверкал факел выстрела — и еще один снаряд с канонерки рвал поверженного «Инглэнда»…
По не желающей умирать канонерке било двенадцать полевых орудий и две только что отцепленных от автоматонов гаубицы. В общем-то, армейские канониры тоже лупили наугад в дым, но, судя по звукам, иногда попадали…
Среди завесы мелькнул осевший борт «Дэга»… Кажется, всё, тонут… Нет, вновь вспышка выстрела… О, боги, да как это вообще возможно⁈
Удар по корме канонерки гулко разнесся над горящим миром верфи — словно чудовищная кувалда рухнула на низкую палубу. Подпрыгнул нос корабля, почти вплотную с ним упал снаряд второй гаубицы. Высокий фонтан воды на мгновение сбил дымную пелену. Катрин увидела живых и вскинула винтовку…
…- Корму оторвало! — крикнул Си и захохотал. — А мы еще целы! А ну, еще раз!
Целы были не все: Сторр лежал с расколотым черепом, бесчувственного Лапра, наверное, вышвырнуло за борт. Но остальные еще шевелились. Мин, надрываясь, выталкивал из гнезда стеллажа снаряд, Васш-Бер помогала обваренными руками. Эх, не поднять такой вес к орудию…
— Живее, давайте! — над люком выпрямилась Зу и полукровка отчетливо увидел как в голову девушки попала пуля — так и вспорола гребень шлема. Храбрая гремлинша мгновенно исчезла, словно кегля, сшибленная за оборванные леера…
— А-аа! — завопил Мин, взметываясь по желобу.
— Спасай! — крикнул Таур, пытаясь встать…
Больше Мин ничего не видел, поскольку бухнулся в воду…
…Ах, шмондец какой-то, вообще забыл как плавать. Оружие, особенно сумка с тяжелыми пуле-шарами, тянула ко дну, но сейчас это было даже к месту. Где она? Где⁈ Не может быть, чтобы вот так…
Мину доводилось повидать много смертей. И все они казались для кого-то «только не вот так»… Но сейчас такая смерть была решительно невозможной!
…Какая смерть достойна Зу, артиллерист-ныряльщик думать не успевал. Он с трудом вынырнул и тут же вновь погрузился в гудящую мглу. Здесь она должна быть! Последним разрывом «Дэг» практически прожало к пирсу. Зу упала по носу, вот здесь… Мин донырнул до дна, стукнулся сапогом о скользкую сваю пирса, и уже поднимаясь задел что-то относительно мягкое. Мягкое лягнулось. Живое! Полукровка попытался ухватиться крепче — попались сразу две ноги. Безвольную ногу Зу в знакомом сапоге Мин узнал сразу, но вторая оказалась тощей и в непонятных штанах. И очень верткая…
…Выбросило в не слишком яркий мир. Мин хватанул ртом пополам и воды, и дыма.
— Ногу пусти! — орала в лицо жуткая рожа в ныряльных очках. — Туда давай, потаскун проклятый!
Мин машинально придержал над водой голову бесчувственной Зу — волосы девушки были багряны от крови. Подводное очкастое существо протиснулось в щель между сваями пирса. Подняли Зу, следом Мин взобрался на доску, висящую среди мокрого туннеля бесчисленных свай.
— Уползай! — скомандовало Оно, не особо почтительно волоча за ноги бесчувственное тело гремлинши.
— А она? — прокашлял Мин.
— Да дышит. Вроде бы. Убираемся отсюдова!
Ползли в сторону цеховой пристани. Зу, не открывая глаз, вяло брыкала ногой.
— А ты откуда здесь? — пропыхтел Мин. — И что с тобой?
Вид у оборотня действительно был странный: кальсоны и теплая фуфайка облепили тощее тело, на ногах подвязанные сапоги, голова плотно и многократно замотана, очки сдвинуты на лоб, из носа течет что-то зеленое.
— Не слышу. Если ты сквернословишь, то зазря, — сообщила Лоуд. — У меня такие берухи, которых никто не видал, и уже не увидит. О, еще умники лезут!
На сваи неуклюже взбирались чистотники — Васш-Бер была узнаваема по лишенному кожи лицу, а второго Мин узнать не успел, поскольку уже сам волок вперед беспомощную девушку. Оборотень, проорав «надо бы помочь, раз все равно лезут», вернулась к чистотникам…
…Таур сползал по ступеням орудийного погреба — раздробленные ноги не держали командира Крыла Чистой Ночи. Гремлин оглядел опустевшие зарядные стеллажи. Что ж, дело сделали. Чуть-чуть не успели — осталось три заряда. Всадить бы их чудищу по центральной трубе, ее не сильно-то повредило. Впрочем, им и так хватит.
Хватит ли нам с «Дэг»? Отличный был корабль. На таком отплыть в Ночь — истинное счастье.
Удары снарядов по броне звучали реже. Крупный калибр и вовсе стих. Думают, что умер корабль. Но это еще не так.
Бомба стояла под пустым стеллажом, иначе мешала бы зарядке. Но тут рассчитывали для нее место всем отрядом — для общей детонации должно хватить.
— Хватит. С чего это мы вдруг опозоримся напоследок? — прошептал Таур, деловито сплюнул кровью и попытался встать. Боль в ногах была такая, что даже удивительно.
Еще чуть-чуть… Развернет вдоль пирса — это строение тоже очень важный «объект», как говорила та Леди. Что за слово странное? Смешные все-таки эти переростки.
Стукнуло бортом… Где-то рядом шумела хлещущая в трюм вода, пахло горячим металлом, машинным маслом и новыми механизмами. Таур любил эти запахи и ненавидел их. Людям стоило оставить на земле место для холмов и ручьев. Но мир слишком тесен. Что ж, по крайней мере на Новой Восточной верфи людишки еще долго не смогут ничего толкового построить.
Таур вынул из петли на поясе любимый молоток, ухмыльнулся и с наслаждением стукнул по взрывателю бомбы…
[1] ДШК — 12,7 мм крупнокалиберный пулемёт конструкции Дегтярёва — Шпагина.
Глава двадцать
Восьмая,
Читатели и герои считают раны, политические дивиденды и пакетики
В принципе, для столь безумной операции потери в шестьдесят процентов не кажутся жуткой цифрой, — пробурчала Катрин, снимая чайник со спиртовки. — Хотя все равно жутко пакостно на душе.
— Не поняла, ты меня сосчитала или как? — невнятно уточнило Оно.
— Я о безвозвратных потерях, — главная шпионка принялась разливать чай. — Ты — возвратная потеря.
— Надеюсь, — обреченно промямлила Лоуд.
Вообще-то, гарнизон превратился в госпиталь: все, кроме Блэкха и Катрин находились на «полулежащем» положении. Вернее, Зу вообще не вставала — контузия у нее оказалась нешуточной, да и крови гремлинша потеряла порядком, пока доволокли, да перевязали. У Мина оказалась сломана левая рука, у Си такие ушибы, что ребра по одной стороне груди сплошь растрескались. Васш-Бер валялась строго на спине, «фасадная часть» была обварена — забинтованной рожицей и руками чистотница напоминала ватную куклу. У всех мелких бойцов имелось состояние крепкой общей потрепанности и последствия многократной оглушенности — временами воинство дурно контролировало собственные голоса и принималось не в меру орать. Впрочем, к травмам фейри-даркам было не привыкать, должны отлежаться.
Хуже было с Лоуд. Свой слух предусмотрительное Оно сберегло, контузию получило легкую — уже в последний момент, когда у пирса рванул героический «Дэг» и остатки команды практически вбило в люк коллектора. Но случилась совершенно непредвиденная напасть — Оно простудилось. Холодная грязная вода, долгое и нервное ожидание в ненадежном убежище под пирсом, общее переохлаждение — в результате навалился неведомый коки-тэно недуг. Нечто вроде бронхита с чувствительными прыжками температуры. Главным же осложнением оказался чудовищный ринит. Без всякой иронии — чудовищный. Лоуд просто исходила зеленой липкой слизью. Любое носовытиральное полотенце за полчаса превращалось в клейкий комок ужаса. Два дня Оно полагало, что издыхает и возможно, было близко к истине. Дело осложнялось тем, что стандартные лекарства на оборотня действовали непредсказуемо: от микстуры она впала в жутковатую эйфорию, а от капель из носа вместо обычной слизи полезли изумрудные пузыри, стойкие как монгольфьеры. Все это было абсолютно не смешно. Мариэтта и Андрей доставили медикаменты в изобилии, но как лечить откровенно нечеловеческий организм? Обстановка отягощалась тем, что пришлось срочно переносить подземный лазарет — вблизи прежнего убежища появились группы людей с оружием — верхний Лондон крепко нервничал. Лагерь перенесли в древние подвалы под Вифлеемским госпиталем[1] — место пользовалось крайне дурной славой, Катрин и сама видела какие-то неприятные призрачные тени. Впрочем, было не до них. Три дня оборотень страдала, истребляла полотенца, простыни и вообще всё, во что можно было сморкнуться, требовала записать ее завещание и схоронить непременно в море. Обезвоживание у нее было жуткое, как сказал Мин, «проще к ней водопроводную трубу завернуть, чем столько ведер натаскивать». Чайник все время кипел на плитке, впрочем, с заваркой и прочим проблем не имелось — Манька всего с избытком натащила. Лоуд намекала, что чай в пакетиках гораздо спасительнее обычного, но лучше заваривать по два. Мин выбрался на поверхность, приволок два десятка лимонов и шляпную коробку помятых, опять же, лимонных пирожных. В общем, кризис миновал…