— Я справлюсь. А ты хитрый, — прошептала девчонка. — Добил армию Боевого Крыла Чистой Ночи. Вот прямо у меня на глазах и добил.
— Нехера подобного, — хладнокровно возразил пулеметный артиллерист. — Это будет армия нового формирования. С армиями и дивизиями такое случается. Так и называются: Первого формирования. Второго формирования и дальше. Войска обязаны соответствовать требованиям современности. Надеюсь, это, наконец, всем ясно?
Бледность бледностью, но страдальчески закатывать глаза Зу уже была способна. Что обнадеживало.
Андрей явился ближе к утру и удивился:
— Ух ты, да вы к эвакуации готовитесь? А я вам медикаменты и провизию доставил. Маня вот молочного передала…
— Уже готовы, — заверила Катрин. — Сидим, уже решенное перерешаем. Лекарства и съестное передаем бойцам подземного фронта и отчаливаем.
Распрощались с гремлинами, дали Зу понюхать нашатыря, что взбодрило девушку, а заодно и Черноноса.
— С молоком поосторожнее — с него жутко несет, — дала Лоуд последний ценный совет гремлинам.
Фонарь остающихся бойцов исчез в галерее, отбывающие шпионы сосредоточились, оборотень крепче прижала к себе собаку…
— Просто считаем и не о чем не думаем, — напомнил Андрей. — Девять, восемь, семь…
…В легких еще оставался сырой воздух древних подземелий, а в лицо уже ударила неописуемая свежесть океанского берега, зашуршали волны прибоя, сверкнул желто-белый песок утреннего пляжа…
— Ай! — сказала Зу и без чувств повалилась на руки своего коротконогого рыцаря.
— Я же говорю — задохнется! Известное же дело, — забрюзжала Лоуд. — Где склянка с вонючкой?
Достали нашатырь, но девица и так прочухалась. Больше никто глупостей не творил — Блэкх и крыс уже дразнили набегающие волны и пытались жевать комки водорослей. От берега поднималась узкая тропка, а над обрывом торчали развалины старой Глорской бойни. Все было нормально.
[1] Известен как Бедлам — старейшая психиатрическая больница Лондона (с 1377 года). Официальное названия: Госпиталь святой Марии Вифлеемской, Бетлемская королевская больница. В 1815 году перестроен в гигантский госпиталь. В общем, место с богатыми традициями.
[2] Броллах — (правильнее «броллахан») — фейри-партизаны горной Шотландии. Сведения об их облике и боеготовности весьма противоречивы.
Глава двадцать девятая
Или эпилог,
где пытливый читатель осознает,
что все не выстрелившие ружья передаются в оружейную комнату на долговременное хранение
Старикан и козы с глубоким неодобрением оглядели Катрин и двинулись дальше к плешивому Высокому Выгону. Вообще утренняя улочка была пуста, что и к лучшему: котелок и полупальто Катрин несла под мышкой, но и без этого вид был странновато-бомжеватый. В смысле, неглорский.
Вот и ворота родной приморской виллы. Через каменный забор свешиваются ветви слив, кругом благолепная тишина и солнце. Словно вчера отсюда и ушли. Нет, вон у угла кладку глиной подмазали, а сливы уже приличной величины. Идет жизнь. Теперь бы еще ноготь не обломать — у старика Гака имеется привычка регулярно «улучшать» секретную щеколду. В прошлый раз…
Калитка открылась сама собой, когда блудной шпионке оставалось сделать с десяток шагов. И стояла на пороге лучшая половина, вся такая домашняя, милая и обольстительная. Улыбалась.
— Ух ты! — сказала шпионка.
— Верила, что сегодня, — ответила Фло.
Улица оставалась пустынной и двум приятным женщинам средних лет ничто не мешало обняться. И поцеловаться.
— Входи во двор, — подруга снимать руки с плеч путешественницы не спешила. — Как вообще?
— Все целы. Немножко побиты: у Мина рука. Оно еще слегка сопливое. Зато с прибылью. Имеем дивного крыса, тяготеющего к перемене мест жительства, и девицу дарковской крови и редкой твердолобости, — взята под опеку артиллеристом, видимо, пожизненно. Ну, еще, естественно, щенка трофейного притащили, — рассказывала Катрин, входя во двор.
— Того, мордатенького? — улыбнулась Фло.
— Какого же еще? Белого цуцика мы, обливаясь слезами, пожертвовали некому обаятельному молодому человеку. Чтоб не очень скучал и гулял почаще. Тебе, кстати, привет. Лоуд с ним пересеклась перед отбытием.
— Спасибо, — сказала Фло с очень странным выражением.
— Ой! Мы розовеем щеками⁈ — поразилась путешественница. — Да я вообще такого не припомню.
— Тебе нужно кое-что знать, — крайне сумрачно сообщила подруга.
— Может, я уже догадываюсь?
— Вряд ли. В любом случае сначала нужно позавтракать, а потом обсуждать проблемы, — взяла себя в руки Фло…
Катрин сбросила отвратительные британские тряпки, по быстренькому искупалась, поговорила с радостными Гаками о саде и ценах на черепицу, и плюхнулась за стол. Отличнейшая яичница, нормальный хлеб, идеальная сметана. Солнце греет, а кожа аж звенит после чистой соленой воды. Что в этом мире может быть плохого?
— Ну и? — Катрин плеснула себе в кружку еще взвара. — Давай, никто не слышит. Что-то меня волнует твое сдержанное смятение. Ты же говоришь, в «Лапах» все нормально?
— Блоод позавчера наведывалась. Теоретически нам грозит неурожай огурцов и падение цен на линию мужской парфюмерии, но это мы еще посмотрим. От близнецов письма приходят строго по графику, Гр-Гр мужественно ждет нас, углубляется в географию, а чистописание углубляется в него. Говорит: сказали ждать — буду ждать, не маленький. Но можно бы мамам и побыстрее вернуться.
— Слава богам, хоть на кого-то можно положиться, — разулыбалась Катрин. — Истинный боец растет. Ну и что тогда случилось?
— Тогда — я, — призналась Флоранс. — Видимо, на меня можно очень ограниченно полагаться. Все из-за спонтанности и импульсивности… В тот вечер я…
…Осознав, Катрин подскочила и обняла подругу вместе со стулом:
— Вау! Вот это да! Ну, ты даешь!
— Именно, — жалобно подтвердила Фло.
— Блин, ну не зря же мы ходили!
— Да ты спятила! Нужно побыстрее поправить ситуацию, это вполне возможно…
— Еще чего!
— Понимаешь, я совсем-совсем не ждала от себя такого. Какой-то идиотский импульс. Сладострастный. Легкомысленный. Глупо же…
— Изумительный экспромт, — заверила Катрин. — Я о чем-то таком и думала. Нет, великолепный сюрприз. Вот же сукин сын!
— Да он вообще не виноват!
— Я в хорошем смысле, — главная шпионка глупо и широко улыбалась. — Я нас поздравляю! Лондон практически реабилитирован в моих глазах.
— О боги, но у меня же внуки старше… Стыдно и нелепо, — застонала Фло.
— Угу, еще скажи, что ты подобного не желала и не перенесешь, что опозорена до конца жизни и намерена уйти в жрицы-отшельницы, отринув дела мирские.
— Нет, в отшельницы это уж чересчур, но…
— Откуда «но»? Ты, собственно, на какую мою реакцию рассчитывала?
— На эту, — шепотом призналась любимая Половина. — Но я мнительная. И возраст…
— Нахер это ненужное слово! — Катрин осторожно поцеловала подругу в щеку.
— Легко говорить. Я, собственно, и сама еще не верю. Срок ничтожный, но ведь появилось это чувство. Дай, думаю, зайду к Несс, у нее та маг-специалистка отличная, развею глупые мыслишки. Ага…
— Замечательно! Даже не знаю что сказать. Как ты себя чувствуешь?
— Отлично я себя чувствую. Этакой счастливой дурищей. А если не знаешь что сказать, можешь поцеловать. И не обязательно так уж осторожно…
Они целовались в тени увитого плющом навеса, а потом Фло прошептала:
— Мы ведь их всех прокормим, правда?
— Ну, многие из наследников уже и сами находят чем пообедать. Да в любом случае прокормим. «Они и жрут-то мало», как любит говорить Оно…
…Сидят бездельники. Лоуд с обрыва видела покачивающуюся барку и двоих дармоедов, сидящих на носу с короткими удилищами. Как известно, ловить черноперку у берега, все равно что на пустом рынке кошельки резать.
Спускаясь к берегу, Лоуд прошла мимо хижины: на кольях висели вязанки сушеной черноперки, накрытый крышкой котелок стоял рядом с очагом, пах обещанием истинной сытности. Вот она — жизнь!