ЭМИЛИ
Компаньонка
1876–1897
Отопление в комнате работает нормально, но меня словно пронизывает холод. Те же чернила, тот же каллиграфический почерк. Может быть, коллекционер, хоть это и непрофессионально, делал на карточках и личные записи? Или это про картину, фотографию? Странно… хотя не одни же предметы и животные…
Стоп! Ну конечно! У животных бывают не одни только латинские названия, но и имена, друзья и компаньоны из них тоже получаются. Если неведомый коллекционер посетил Гану с каким-то ручным питомцем, который там и умер, то внизу в зале естествознания может отыскаться и соответствующее чучело. С другой стороны, двадцать с лишним лет… Впрочем, попугай или мелкая собачка способны прожить и дольше, став при этом всеобщими любимцами.
Вздохнув, я откладываю карточку в сторону, чтобы разобраться с ней позже.
Шагая по заснеженной лужайке сада с сэндвичем в руке, я размышляю о случаях воровства. С наступлением холодов среди посетителей стало больше молодежи. Прогуливают занятия?
Я еще не стар, но уличные беспорядки прошлого лета будто воздвигли барьер между мной и молодыми, подобный ограде вокруг музейной территории. Упорядоченность и система внутри, а снаружи клубок противоречий, которые невозможно разложить по категориям. Можно ли навести мосты через эту стену? Во всяком случае, я неизменно здороваюсь с молодыми людьми, когда вижу их в музее, и стараюсь не думать о них предвзято.
Авторы отчетов о беспорядках, которые мне довелось читать, оперировали лишь слегка обновленными викторианскими ярлыками, которые Англия навязала всей своей империи, подразделяя лондонскую фабричную бедноту на пьяниц и многодетных, заслуживающих и не заслуживающих помощи. Теперь, сто лет спустя, участников беспорядков классифицируют подобным же образом, выделяя тунеядцев на пособии, жертв неполных семей и криминальные меньшинства.
Лучше пускай эти юнцы бродят по музею, чем таращатся на зеркальные витрины торговых центров. Те лишь дразнят, предлагая товары, на которые у них нет денег; здесь же отношение куда уважительнее: смотри и узнавай новое.
Я подбираю последние крошки сэндвича с тунцом. Неподалеку Саймон разгребает снег на главной аллее сада.
— Не бросай на землю! — кричит он. Я демонстративно складываю обертку от сэндвича и засовываю в карман. Приблизившись, садовник спрашивает:
— Ты Дэна не видел?
— Сегодня еще нет.
Он сердито машет лопатой.
— Видать, не отошел от вчерашнего. Вечно у него похмелье, и все равно каждый раз удивляется — можно подумать, насморк подхватил!
Вернувшись в музей, я поднимаюсь на галерею, окружающую зал естествознания под самым его сводчатым куполом. Внизу посреди зала стоит молодой парень. Накинутый капюшон придает ему сходство с тюленем, качающимся на зеленоватых волнах посреди сумрачного зала. Спускаюсь вниз и направляюсь к посетителю, обходя витрины с чучелами. Может быть, удастся прочитать надписи на куртке и лучше понять его.
В просторных шкафах из стекла и красного дерева — десятки сцен из жизни животных. Здесь бобры резвятся в плексигласовой воде, там семейство барсуков высыпало из норы на склоне холма из папье-маше. Искусственная трава колышется на невидимом ветру, блестят стеклянные глаза, лоснится мех, траченный молью.
Юноша стоит в самом центре зала, задрав голову и разглядывая моржа.
Наш морж — кумир любопытных и в то же время символ невежества. Шкура, которую прислали в музей охотники, попала в руки людей, ни разу живого моржа не видевших. Они не знали, что лишняя кожа у этих животных висит складками, и набивали чучело, пока оно не стало напоминать до предела надутый аэростат. Я глубоко сочувствую несчастной жертве кураторского усердия и, проходя мимо, всякий раз молюсь, чтобы самому не допустить подобного промаха.
То, что молодой человек в капюшоне увлекся моржом, а не чем-нибудь другим из Коллекции, немного успокаивает. Морж нелеп, морж чудовищен — но его хотя бы невозможно украсть.
Мы стоим и молча смотрим на моржа. Вдруг парень резко отшатывается, едва не сбивая меня с ног.
— Черт! Извини, приятель! — Он придерживает меня двумя руками, в то же время продолжая с ужасом таращиться вверх. — Ты видел? Ты видел?
— Ничего страшного… Что видел?
— Плавник! Ласт! Черт, он им шевельнул! — Парень истерично хихикает, тыкая пальцем в гигантское чучело. — Да чтоб я сдох… Ты цел, приятель?