Пьер Огюст Ренуар — французский живописец, график и скульптор, один из представителей импрессионизма.
…Шумная многолюдная парижская улица. Дождь. Множество зонтиков. Оригинальная мысль: передать суету, сутолоку и, как всегда у Ренуара, французские и даже чисто парижские очарование и шарм (мастер далек от психологизма) через скопление и толкотню… зонтиков. Художника занимает идея запечатлеть краткий миг, сиюминутное событие. Для этого, кажется, ничего не нужно — ни выстраивать сцену, ни заботиться о действиях и взаимодействиях персонажей. Нужно лишь ухватить момент. Картина воплощает идеал устремлений двух искусств — живописи и фотографии: от первой — одухотворенность восприятия, от последней — «моментальность» (художник даже отсекает фигуры по краям, как бывает на фотоснимках).
Но при всей «моментальности» события само полотно было написано не одномоментно (судя по дате создания). Ренуар обращался к нему дважды на протяжении своей карьеры. Начал его, будучи «чистым» импрессионистом, но вскоре стал испытывать разочарование в этом стиле. На живописца оказало сильное влияние впечатление от путешествия в Италию, в результате чего он обратился к более старым художественным методам, в частности к искусству Ж. О. Энгра, в картинах появился отчетливый контур фигур. Вернувшись через несколько лет к этой работе, Ренуар переписал фигуру слева.
Быстрые перемены, происходившие во французской моде, позволили исследователям датировать картину — второе обращение мастера к ней произошло в 1886.
Камиль Жакоб Писсарро — французский живописец, один из первых представителей импрессионизма.
На данной картине изображен склон холма в окрестностях так называемого Эрмитажа, который примыкает к Понтуазу. Писсарро жил в этих местах большую часть времени — в период с 1866 по 1883. Здесь он познакомился и близко сошелся с П. Сезанном, оказав на него заметное влияние. Тесные отношения сложились с П. Гогеном, который несколько лет был его учеником.
Художник замечательно передал меланхолическое настроение осени: деревья стоят уже почти голые, трава пожухла, нет признаков человеческой деятельности. Лето прошло…
Мастер писал свои картины в мягкой сдержанной гамме. В отличие от большинства импрессионистов он тяготел к законченному и ясному построению композиции, большей пластической определенности форм.
В год создания работа была представлена на выставке в Париже, которая теперь известна как Третья выставка импрессионистов. Живописец очень гордился этим произведением, и оно оставалось во владении его семьи до 1913.
Клод Моне — выдающийся французский живописец, главная фигура импрессионизма.
Возвратившись из Лондона, куда Моне вынужден был уехать после трагических событий Франко-прусской войны 1870–1871, он обосновался под Парижем, на берегу Сены. В январе 1877 художник вернулся в небольшую квартиру и студию поблизости от вокзала в Сен-Лазаре. Неожиданным образом темой нескольких картин стал этот индустриальный район. На Четвертой выставке импрессионистов, которая открылась в Париже в апреле того же года, он представил семь работ на тему… железнодорожной станции.
Казалось, что может быть общего между импрессионизмом и паровозами на вокзале? Оказывается (Моне показал это чудесным образом), самые что ни на есть прозаические вещи могут заключать в себе удивительную поэзию. Следовательно, все зависит не от объекта изображения, а от субъекта, пишущего его, не от того, что выбирается для изображения, а от того, кто на это смотрит и как это воплощает. Примечательно, что почти в это же время другой великий творец — Ж. Бизе — писал оперу «Кармен», местом действия которой оказалась… табачная фабрика.
Нужно признать, что паровозы на этих картинах Моне выглядят не как монстры, а, можно сказать, грациозно, хотя всех в то время захватывало ощущение силы, мощи и скорости этих исполинских машин. Неслучайно одно из ранних произведений — картина У. Тернера «Дождь, пар и скорость» (см. стр. 22) — было также вдохновлено этим образом и кругом мыслей. Тем не менее как во времена Тернера, так и при Моне общество считало, что данная тема далека от искусства. Зритель по прошествии полутора столетий, вероятно, в большей степени в состоянии оценить их художественную ценность, чем современники мастера.