Огромная керамическая фигура мальчика, держащего раковину, тот род вещей, который видят обычно в пригородном саду, была оставлена в кэбе; но это, возможно, было сделано нарочно, как легкий способ избавиться от неприятного подарка. Как должен был испугаться кэбмен, когда он заглянул через свой лючок и увидел ее; он, должно быть, на мгновение вообразил, что существовала настоящая "Тайна хэнсомского кэба".
От приводящих в замешательство подробностей бюро находок мы прошли в управление общественных карет, где кучера и кондукторы получают свои лицензии.
Потерявшиеся дети в полицейском участке
Здесь были пачки лицензий, напечатанных черными, красными и синими чернилами, для извозчиков и омнибусных кучеров и кондукторов, а также комоды, полные эмалированных блях для выдачи. Если кучер теряет свою бляху, он может получить другую после уплаты одного шиллинга.
Лицензии должны возобновляться каждый год, но все старые сохраняются, и досье на каждого человека, с подтверждениями правонарушений, подшиты для ссылки. В окне, похожем на окно билетной кассы, очень молодой парень, который выглядел так, будто он едва достиг необходимого двадцати одного года, старательно заполнял необходимый бланк заявки. Я спросил, нельзя ли мне увидеть экзамен по Лондону, которому должен подвергнуться каждый извозчик, но мне было сказано, что экзамен только viva voce.
Приблизительно дюжина мужчин приходят каждый день и кратко проверяются на знание основных маршрутов к и от железнодорожных станций, известных площадей, больниц, театров и т. д., и вскоре рассматриваются. Экзаменатор знает, из какой части Лондона прибыл кандидат и, само собой разумеется, не проверяет его на этом местоположении.
В соседней комнате была полная библиотека реестров — реестров, в которых запротоколирована карьера каждого человека, который стремится править общественным транспортным средством. В этом департаменте также заносятся имена владельцев общественных транспортных средств и число транспортных средств, которыми они владеют, и их описание.
Записи восходят корнями к 1838 году. Действительно, можно сказать, что Скотланд-Ярд знает об этих людях столь же много, как и они сами о себе."Если Скотланд-Ярд был мозговым центром Столичной полиции, основную работу по поддержанию порядка и по предотвращению преступлений в Лондоне осуществляла полиция в дивизионах.
Каждый участок в дивизионе имел свой полицейский дом. Доктор Дж. Э. Ярроу, бывший дивизионным полицейским хирургом, в 1891 году в статье "Современный полицейский участок" подробно описал здание Кингс-Кросской полицейской части Джей-дивизиона, располагавшееся на Кингс-Кросс-роуд в полумиле от вокзала Кингс-Кросс. Оно было построено в 1880-х годах и имело большинство характерных черт обычных полицейский домов викторианской эпохи, поэтому я проведу вас по нему, дополняя описание доктора Ярроу комментариями по внутреннему распорядку полицейских участков и деталями, которыми отличались другие полицейские дома более старой постройки.
Участок на Коммершл-роуд
Кирпичное здание части, которое занимали штаб-квартира Джей-дивизиона и казармы полицейских, имело по фасаду около 15 метров, и, по уверению д-ра Ярроу, было "красивым и солидным". Перед домом был разбит палисадник, через который шел проход к главному входу с традиционными для полиции синими фонарями. Здание имело обширный цокольный этаж и еще четыре этажа над ним.
К основному заданию сзади были пристроены еще два флигеля, образовывавшие внутренний двор. Непосредственно рядом со входом находилась хорошо освещенная и просторная комната регистрации арестованных (charge room), где внимание посетителя сразу же привлекала выгородка для арестованных, огороженная отполированными стальными перилами.
Сюда по очереди помещали всех приведенных в участок, пока дежурный инспектор, стоя за бюро или сидя за столом в противоположном конце комнаты, заносил в журнал обвинения, выдвинутые против них. Характерной особенностью выгородки была линейка на стене с футовыми отметками, позволявшая инспектору на глаз определить рост арестованного.
В комнате регистрации первый раз происходил обыск правонарушителя (арестовавший его констебль не имел права обыскать задержанного до привода в участок), здесь производился допрос сперва свидетеля (как правило, констебля, производившего арест), а затем и арестованного (которого обычно именно тут извещали о том, что его слова могут быть обращены против него самого), и озвучивалось предъявленное ему обвинение.