С Мирандой
С Мирандой во Франции
В кровати с чашкой шоколада и газетой
Где угодно с чашкой шоколада и газетой
Где угодно с чашкой шоколада или газетой
Она посмотрела на клюющую носом Мэри. Вата наполовину торчала у нее из уха, и Оливии чуть не пришлось сесть себе на руки, чтобы сдержаться и не выдернуть ее.
Будь на месте Мэри Уинстон или Миранда, она сделала бы это обязательно.
Квартет издевался над Бахом, которого можно было узнать только по стилю барокко… то есть, она бы не назвала это мелодией, но что–то общее с нотами, идущими то вверх, то вниз, оно имело. Чем бы это ни было, оно терзало ей уши, и Оливия заставила себя смотреть вперед.
Смотреть на точку на стене, смотреть на точку на стене.
Она бы предпочла:
Плавать
На лошади
Не плавать на лошади
Спать
Есть мороженое
Последнее можно назвать местом? Скорее, это занятие, равно как и «спать», но все же «спать» означает, находиться в кровати, а та является местом. Правда, технически, можно заснуть и сидя. Оливия никогда этого не делала, но ее отец часто дремал, сидя в гостиной во время «семейного общения», на котором настаивала мама, да и Мэри похоже, смогла заснуть, невзирая на эту какофонию.
Предательница. Оливия никогда бы не принесла только два кусочка ваты.
Взгляд на стену, Оливия, взгляд на стену.
Оливия вздохнула – несколько громче, чем следовало, правда никто все равно не услышал – и вернулась к своим глубоким вдохам–выдохам. Она сосредоточилась на канделябре за несчастной головой виолистки(1)… нет, лучше сказать за головой несчастной виолистки…
И действительно, эта девушка отнюдь не выглядела счастливой. Неужели она знает, как ужасен их квартет? Остальные об этом явно не подозревают. Но виолистка, она от них отличалась, она…
Она заставляла Оливию действительно слушать музыку.
Плохо! Очень плохо! Мозг Оливии взбунтовался, и она снова вернулась к проклятым вдохам и выдохам, и…
И вдруг все закончилось, оказалось, что исполнительницы уже стоят и даже приседают в весьма изящных реверансах. Оливия часто заморгала. Ее глаза, после столь долгой концентрации на одной точке отказывались работать.
– Ты уснула, – заявила она Мэри, бросив на подругу оскорбленный взгляд.
– Неправда!
– Конечно, правда.
– Ну, в любом случае, это сработало, – сказала Мэри, вытаскивая из ушей вату. – Почти ничего не было слышно. Ты куда?
Оливия прошла уже полряда.
– В дамскую комнату. Мне нужно…
И хватит объяснений, решила она. Она не забыла, что сэр Гарри Валентайн, возможно, находится где–то в зале, и это был тот самый случай, когда ситуация требовала поспешности.
Не то, чтобы она струсила – вовсе нет! Она его не избегала, она просто пыталась не дать ему возможности себя удивить.
Будь готова. Если раньше это и не было ее девизом, то теперь стало.
На маму это наверняка произвело бы впечатление. Она все время требует от Оливии более улучшаться… Нет, это грамматически неверно. Как же она говорила? Не важно, вот уже и дверь. Ей осталось только протолкаться за сэра Роберта Стоута и…
– Леди Оливия.
Черт. Кто…
Она повернулась. И почувствовала, как как ухает сердце. И обнаружила, что сэр Гарри Валентайн гораздо выше, чем казался в окне кабинета.
– Прошу прощения, – невозмутимо произнесла она, поскольку театральная игра всегда неплохо ей удавалась. – Мы знакомы?
Но насмешливый изгиб его губ подсказывал, что ей не удалось скрыть первую вспышку удивления.
– Извините меня, – мягко произнес он, и она поежилась, поскольку его голос… он был вовсе не таким, как она представляла. Его звук напоминал запах бренди и оставлял на языке вкус шоколада. И она совершенно не понимала, почему ежится сейчас, когда ей вдруг стало так жарко…
– Сэр Гарри Валентайн, – тихо проговорил он с элегантно–вежливым поклоном. – А вы – леди Оливия Бевелсток, я не ошибся?
Оливия изо всех сил постаралась вжиться в роль коронованной особы, на сантиметр вздернула подбородок, и произнесла:
– Вы правы.
– В таком случае, я просто счастлив познакомиться с вами.
Она кивнула. Возможно, ей стоит что–то ответить, это будет вежливо. Но она чувствовала, что в этом случае весь ее величественный вид будет утрачен, и решила промолчать.
– Я ваш новый сосед, – добавил он, с явным любопытством ожидая ее реакции.
– В самом деле? – Оливия старалась сохранять на лице бесстрастное выражение. – К югу от нас? – Она даже загордилась легкой скучающей ноткой, в собственном голосе. – Я слышала, что тот дом сдается.
Сэр Гарри Валентайн ничего не ответил. По крайней мере, немедленно. Но он впился взглядом в ее глаза, и ей потребовалась вся ее сила, чтобы сохранить желаемое выражение лица. Безмятежное, сдержанное, с легким налетом любопытства. Она подумала, что последнее необходимо – если бы она не наблюдала за ним почти целую неделю, она бы, безусловно, нашла эту встречу довольно любопытной.
Странный мужчина, ведущий себя так, будто они уже встречались.
Странный и красивый мужчина.
Странный и красивый мужчина, выглядящий так, будто он может…
Почему он смотрит на ее губы?
Почему она облизывает губы?
– Добро пожаловать в Мейфер, – быстро произнесла она.
Что угодно, лишь бы нарушить молчание. Молчание больше не было ее другом. Только не с этим мужчиной, только не сейчас.
– Вы должны как–нибудь зайти к нам в гости.
– Я сделаю это с огромным удовольствием, – ответил он, и к ее вящему ужасу, его ответ прозвучал так, будто он действительно имел это в виду. Не удовольствие, а намерение принять приглашение, хотя любому дураку было бы понятно, что сделано оно из чистой вежливости.
– Конечно, – сказала она, и была совершенно уверена, что сумела ни разу не заикнуться, хотя, звучало это именно так, будто она заикается. Или у нее что–то с горлом. – Если позволите… – она двинулась к двери: не мог же он не видеть, что когда ее окликнул, она как раз пробиралась к выходу.
– До следующего раза, леди Оливия.
Она попыталась подобрать остроумный ответ, или хотя бы язвительный, или лукавый, но в голове у нее было абсолютно пусто. Он смотрел на нее с выражением, ничего не говорящем о нем, но странным образом, много говорящим о ней. Ей пришлось напомнить себе, что он не знает всех ее секретов. И не знает ее.
О, Господи, да кроме этого недоразумения с подглядыванием у нее и не было никаких секретов!
Но и этого он тоже не знал.
Негодование придало ей сил, и она кивнула – легко и вежливо, – идеальный жест, чтобы дать собеседнику отставку. После чего, напомнив себе, что она – леди Оливия Бевелсток, и чувствует себя уверенно в любой ситуации, она развернулась и ушла.
И была несказанно счастлива, что споткнулась только в холле, где он уже не мог ее видеть.
______________________________________________
(1) виолистка… — виола – струнный музыкальный инструмент, особенно популярный в 18 веке. В отличие от скрипки, оснащен ладами.
(2) Уайтс - (White’s) - Старейший лондонский клуб, был основан в 1693 году членами консервативной партии Тори, расположен на улице Сент–Джеймс. Интересно — в клубе Уайтс курительная комната появилась в 1845 году.
Глава 4
Все прошло отлично.
Гарри с удовольствием наблюдал как леди Оливия спешит покинуть помещение. Не то, чтобы она шла быстро, нет, но плечи ее были слегка напряжены, и она держалась рукой за платье, приподнимая подол. Не высоко – не так, как это обычно делают женщины, собираясь бежать. Но все же, она его приподняла, конечно, неосознанно, так словно пальцы ее считали, что пора приготовиться к бегству, хотя их хозяйка твердо решила сохранять спокойствие. Она знала, что он видел, как она за ним шпионит. Конечно, он и так это знал. А если бы не был уверен в этом три дня назад, когда глаза их встретились, то получил бы доказательство вскоре после этого: она плотно задернула занавески и носа не высовывала в окно с той самой секунды, как он ее обнаружил.