Глава 24
Пока они шли до первого этажа, ноги Оливии обрели чувствительность, и ей уже не нужно было так тяжело опираться на Гарри.
Но руку его она не отпустила.
Паника все еще не оставляла Оливию, сердце у нее колотилось, кровь стучала в висках, она совершенно не понимала, почему Гарри говорит по–русски и держит пистолет, она не была уверена, что может ему доверять, поскольку боялась, что влюбилась в мираж – в мужчину, которого нет.
Но она продолжала за него держаться. В эти ужасные минуты его рука была единственной непреложной вещью в ее жизни
– Сюда, – коротко произнес Владимир, показывая дорогу. Они шли к кабинету посла, туда, где ждали родители Оливии. Путь предстоял длинный, так, во всяком случае, Оливия заключила по тишине в коридорах. Она поймет, что цель близка, услышав шум бала.
Они продвигались довольно медленно: на каждом углу, в начале и в конце каждого лестничного пролета, Владимир останавливался, подносил палец к губам, прижимался к стене и тихонько заглядывал за угол. И всякий раз Гарри толкал ее за себя, прикрывая своим телом.
Оливия понимала, осторожность необходима, но все время чувствовала, как внутри нее что–то готово вот–вот взорваться, ей хотелось вырваться и помчаться по коридору так, чтобы в ушах засвистел ветер.
Она хотела домой.
Она хотела к маме.
Хотела стащить с себя это платье и сжечь его, хотела хорошенько помыться и выпить чего–нибудь кислого… или сладкого, или ментолового – чего угодно, лишь бы исчез этот невыносимый вкус страха во рту.
Она хотела свернуться калачиком на своей кровати, накрыть голову подушкой – и перестать думать о том, что произошло. Хоть раз в своей жизни она хотела стать нелюбопытной. Возможно, завтра она снова захочет узнать ответы на все свои «почему» и «зачем», но сейчас ей просто нужно закрыть глаза.
И держать Гарри за руку.
– Оливия.
Она поглядела на него и только тогда поняла, что и в самом деле закрыла глаза. И чуть не упала.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
Она кивнула, хотя «все» вовсе не было в порядке. Оливия лишь посчитала, что все в относительном порядке. Достаточном для сегодняшней ночи, для того, что ей еще предстоит сделать.
– Ты можешь идти? – спросил он.
– Я должна. – Разве у нее есть выбор?
Он сжал ее руку.
Она сглотнула, глядя туда, где его кожа соприкасалась с ее. Его ладонь была теплой, почти горячей, а ее пальцы, должно быть, лежали в ней маленькими острыми льдинками.
– Уже недалеко, – пообещал он.
Почему ты говорил по–русски?
Слова вертелись у нее на языке, она почти произнесла их. Но остановилась, задержала их где–то внутри себя. Сейчас не время для вопросов. Ей необходимо сосредоточиться на том, что она делает, и на том, что он делает для нее. Резиденция посла огромна, а она не помнит, как ее несли наверх. Поэтому сама она не смогла бы найти дорогу к бальному залу и обязательно заблудилась бы.
Ей ничего не остается — только поверить, что Гарри доставит ее в безопасное место. У нее нет выбора.
Она должна ему доверять.
Должна.
И тут она посмотрела на него. Действительно посмотрела, впервые с того момента, как они с Владимиром спасли ее. Странный туман, в котором она пребывала, начал рассеиваться, и Оливия вдруг поняла, что может, наконец, мыслить ясно. Или, скорее, – подумала она с жалкой улыбкой – относительно ясно.
Достаточно для того, чтобы понять – она ему доверяет.
И вовсе не потому, что «должна». Просто доверяет, и все. Потому что любит его. Может, она и не знает, почему он не рассказал ей, что говорит по–русски, зато она знает его. Она взглянула ему в лицо, и словно снова увидела, как он читает «Мисс Баттеруорт» и возмущается, когда она перебивает. Она увидела как он сидит в ее гостиной и настаивает, что ему необходимо защищать ее от принца.
Увидела его улыбающимся.
Смеющимся.
Оливия вспомнила глаза Гарри, распахнувшиеся до самой глубины его души в тот миг, когда он признавался ей в любви.
– Я тебе доверяю, – прошептала она.
Он ее не услышал, но разве в этом дело? Она говорила это не ему.
Она сказала это самой себе.
***
Гарри успел забыть, насколько он все это ненавидит. Он прошел достаточно сражений и знал, что некоторые мужчины буквально наслаждаются опасностью. И тогда же понял, что сам к подобным мужчинам не относится.
Гарри мог сохранять ясность мысли, действовать спокойно и целеустремленно, но позже, в безопасности, его начинало колотить. Дыхание его учащалось, и несколько раз с ним даже случались истерики.
Он ненавидел бояться.
И никогда в жизни ему еще не было так страшно.
Люди, похитившие Оливию, не знают жалости, так, во всяком случае, заявил Владимир, пока они ее искали. Они служат послу долгие годы, и их злодеяния щедро оплачиваются. Они верны и жестоки – ужасающее сочетание. Единственное утешение – вряд ли они причинят вред самой Оливии, поскольку думают, что она представляет интерес для принца Алексея. Но теперь, когда она сбежала, кто знает, во что оценят ее безопасность? А вдруг они решат, что она – подпорченный товар, и ее можно пустить в расход?
– Уже недалеко, – сказал Влавимир по–русски, когда они, в конце концов, спустились по лестнице. Осталось пройти по длинной галерее, и они окажутся в той части дома, где сейчас многолюдно. Там они будут в безопасности. Прием в самом разгаре, никто не отважится совершить нападение в присутстви нескольких сотен самых известных людей Англии.
– Уже недалеко, – прошептал Гарри, обращаясь к Оливии. Руки у нее были ледяные, но она, похоже, обрела присутствие духа.
Владимир двигался вперед. Они воспользовались служебной лестницей, которая, увы, закончилась закрытой дверью. Владимир приложил к ней ухо и прислушался.
Гарри подтянул Оливию поближе.
– Можно идти, – тихо сказал Владимир. Он очень медленно открыл дверь, шагнул в нее и поманил их за собой.
Гарри последовал за ним – шаг, другой, – Оливия шла следом.
– Теперь быстро, – прошептал Владимир.
Они почти побежали, держась ближе к стене, и вдруг…
Бах!
Гарри сильно дернул Оливию за руку, инстинкт требовал спрятать ее в безопасном месте, но такого места не было – ни укрытия, ни убежища. Только широкий пустой коридор и кто–то с пистолетом, неясно где.
– Бегите! – крикнул Владимир.
Гарри отпустил руку Оливии – со свободными руками она сможет бежать быстрее – и заорал:
– Давай!
И они рванули вперед. Промчались по коридору и завернули за угол, следуя за Владимиром. Позади них кто–то кричал по–русски, приказывая остановиться.
– Не останавливайся, – крикнул Гарри. Прозвучал еще один выстрел, пуля просвистела совсем близко, разрезав воздух у Гарри над плечом.
А возможно, и само плечо. Он не знал.
– Сюда, – приказал Владимир. Они обогнули еще один угол и снова побежали по коридору. Выстрелы прекратились, шагов позади тоже не было слышно, и вдруг они ввалились в кабинет посла.
– Оливия! – воскликнула леди Ридланд и бросилась к дочери. Оливия, до сих пор не проронившая ни слезинки (во всяком случае, не при Гарри), разрыдалась у матери на руках.
Гарри оперся о стену. У него кружилась голова.
– С вами все в порядке?
Гарри моргнул. Принц Алексей стоял тут же и смотрел на него с явным беспокойством.
– У вас кровь.
Гарри опустил глаза. Оказывается, он держится за плечо. Он даже не заметил, как за него схватился. Гарри поднял руку и посмотрел на кровь. Странно, ему совсем не больно. Может, это чье–то чужое плечо?