Прошло еще несколько времени, началась кадриль. Мисс Тревор как будто забылась и танцевала с увлечением. Вот она подходит после танца с разгоревшимися щеками к леди Кемпбел и в это самое мгновение раздается голос слуги, заглушивший весь шум в зале:
— Сэр Франк Персеваль!
В комнате наступило минутное молчание. Мисс Тревор в одну секунду побледнела, сердце ее сильно забилось.
Леди Кемпбел, заметив смертельную бледность племянницы, наклонилась и прошептала в виде ободрения и утешения:
— Перестань так волноваться, дитя мое! Не пугайся, будь тверда. Франк не знает еще, что потерял на тебя уже все права; поэтому первое свидание будет несколько тяжело для обоих, а там… там он узнает все. Ты была еще очень молода. Мы не знаем, не изменился ли и сам Франк.
Когда Мери услышала последние слова тетки, на глазах у ней выступили слезы.
— Не плачь, Мери! Не показывай слабости! — говорила леди Кемпбел. — Когда мужчина видит у женщины слезы, он думает, что она его еще любит. А ты ведь не любишь его?
Мери молчала.
— Да, конечно, ты его не любишь. Его нельзя любить после маркиза. Бедный Франк.
Мы уже видели, что леди Кемпбел отлично умела обманывать самое себя. Это же самое случилось с ней и теперь. Леди представилось, что ее долг утешать Мери, что без нее Мери заставила бы молчать в себе чувство к маркизу и из нелепого долга вышла бы замуж за Франка, а следовательно была бы несчастлива. Вот какие вещи способно создавать воображение женщины тонкого ума!
Усыпив таким образом свою совесть, леди Кемпбел была очень довольна собой. Ей казалось, что она только исполняет свой долг, заботится о счастье племянницы.
Благородный лорд принял Франка весьма радушно. Он искренне радовался его приезду. Он сам повел его к дочери; но тут бедного Франка покоробил холодный прием мисс Мери. Эта холодность проявилась в Мери потому, что сердце ее сильно рвалось к нему навстречу.
Одно имя Франка так подействовало на Мери, что сразу пропала ее напускная апатия. Вид Франка заставил ее сердце громко протестовать против брака с маркизом, но рядом с Мери сидела леди Кемпбел, а потому Мери скрыла внутренний разлад.
Франк взглянул на Мери доверчивым, радостным взглядом и искреннее приветствовал. Мери не могла вынести взгляда Франка, опустила глаза и не нашлась сказать ничего, кроме нескольких бессвязных слов.
Мрачное предчувствие заставило вздрогнуть Франка при этом ответе.
Он хотел что-то сказать, но леди Кемпбел как бы невзначай задела его опахалом.
— Весело ли было вам путешествовать? — спросила она вдруг и потом залпом прошептала:
— Завтра! Ради Бога завтра! Все смотрят на нее, на нас!
Франк был сбит с толку таинственным шепотом леди, он ничего не понимал.
— Завтра, — говорила чуть слышно леди Кемпбел с непритворным состраданием, которое еще более усилило мучение Франка, — завтра я объяснюсь с вами… Вы узнаете все… Я люблю вас все так же, бедный Франк… Она не виновата… Добрый Франк, простите ее… Она, бедняжка, долго боролась, страдала…
— Ради Бога, говорите скорее, миледи, что это значит! — вскричал, наконец, Франк.
— Прошу вас, сэр, не спрашивайте теперь… Завтра все скажу… — шептала еще тише и скороговоркой леди Кемпбел, и с искренним чувством пожала Франку руку.
Франк поклонился и отошел, сделав над собой отчаянное усилие.
— Милая моя, — говорила тетушка племяннице, — самое важное сделано, ты теперь можешь быть совсем спокойна. Тебе не придется говорить с Франком: из любви к тебе я сама переговорю с ним. Бедный, я никогда не решилась бы ему сказать, если бы дело не шло о твоем счастье — для этого я тысячу раз готова жертвовать собой.
Леди поцеловала белый и холодный, как мрамор, лоб Мери.
— Что с тобой, ангел мой, ты нездорова? — спросила она с нежной материнской заботливостью.
— Да, — отвечала Мери, — я страдаю, мне кажется…
— Что тебе кажется, друг мой?
— Я почти уверена, что мы обе ошибаемся. Вид Франка…
— Только-то? Об этом ты и беспокоишься, друг мой, — прервала ее леди Кемпбел. — Не бойся, верь мне. Ты должна быть очень счастлива, Мери, что я так хорошо знаю твое сердце!
Однако Франк не терял надежды и, разгуливая по залам Треворов, старался представить будущее в более розовом свете, чтобы хоть в мечтах прогнать неотвязчивые грустные предчувствия.
Самый прием его в этом доме возбуждал в нем гнев и ревность.
Мери обдала его самым холодным равнодушием; приветствие леди Кемпбел имело какое-то таинственное значение; одна встреча с лордом Тревором была по-прежнему искренна и радушна.