– Лотрифна, пожалуйста, свари мне кофе! – ангельским голоском попросила я.
– Сейчас, миледи!.. – засуетилась кухарка. – Госпожа нынче чем-то довольна?..
– О, да!.. Я еду в Лондвисс... – Я решила никого, кроме Миффи, не посвящать в свой план. – По делам...
– А что передать сэру Форсу, когда он вернется? – спросил Кладдимор, попивавший чай в углу кухни. – Когда вернется миссис Форс?
– Вот, Кладдимор! – Я подала дворецкому запечатанное письмо. – Отдайте лорду, когда он изволит вернуться! Не думаю, что после моей записки у него появятся какие-либо вопросы... Кстати, я хотела бы сказать вам спасибо. Вы – отличный дворецкий, Кладдимор!.. И ты, Лотрифна, ты – самая замечательная! Во всех отношениях!..
Мои слуги поглядели на меня изумленно. Я улыбнулась.
Жизнь – прекрасна! Мечты запоздалые – не такая уж трагедия для сердца, если у Марты Ронс есть точный план, как их осуществить!
XLVI. Миндальный кекс
XLVI. Миндальный кекс
Отыскавши в Модном Доме «Пташка» сногсшибательное шелковое платье цвета чайной розы и умопомрачительное нижнее белье, я направила коробку с нарядом в тот самый отель, из которого началась некогда моя охота на женихов. А сама завезла Миффи в дом леди Глэдис и, оставивши там на сохранение белую обидчивую шкуру, с легким сердцем отправилась в шестой номер блистательного «Москроффа».
«Всё простое – гениально, всё гениальное – просто!» – эта веселая мысль меня отлично взбадривала. План был не столько рискованным, сколько фривольным. Я собиралась заманить к себе покинутого мною жениха – и обольстить.
«Как честный... Нет, не так!.. Как влюбленный – и вдруг осчастливленный... Вот!.. Как очень счастливый джентльмен, мой личный Дракс будет рад устроить мне развод... Уж он-то придумает, как добиться, чтобы я не потеряла ни фунта за грехи лорда!.. – надеялась я, подъезжая к отелю. – Проще было бы, конечно, натравить адвоката на лорда, навравши что-нибудь яркое... Про насилие... В семье... Натравить с пистолетом... Но дуэли – так непредсказуемы! Вдруг погибнет не тот, кто надо?! Лучше уж немного потерпеть – и отделаться от камня на шее по закону...»
Радостное предвкушение ряда побед – очаровать Тимати, развестись с лордом, сохранить состояние! – довело меня до умоисступления. Я крутилась перед знакомым зеркалом, в десятый раз припудривая плечи. И мурлыкала некую мелодийку-гибрид: «Ах, мой бедный Августин, Августин, Августин!..» плюс «Поросят я всех умней, всех умней, всех умней!..»
Мое приятное ожидание завершилось неприятностью. Посыльный принес мне записку – ответ от сэра Дракса на мой недавний призыв, три часа назад отправленный мною в «Родную Корону».
«Я не смогу навестить вас. Никогда!» – хамски заявляла записка, которую адвокат даже не потрудился подписать и запечатать...
Я точно знала, что обиженный жених в Лондвиссе – надолго. О деле, в котором сэр Дракс защищал студента-фальшивомонетчика, газетчики кричали на каждом углу.
Я верила: Тимати не сможет отказать себе в радости увидеться со мною еще раз, чтобы наговорить мне колкостей. Но я ошиблась. Мой покинутый жених решил вычеркнуть меня из своего сердца – без комментариев!
Впрочем, печалилась я недолго. Наряд меня вдохновлял. Аромат розового масла – тоже. Воспоминания о природной страстности адвоката позволяли верить, что искушать Тимати мне будет намного легче, чем Каменного Гостя.
«Раз мой адвокат не идет в ловушку, ловушка дойдет до него сама! – решила я. – Надо думать, отель Тимати – не хуже моего! Кровать найдется и там!»
Но погожая погода внезапно подложила мне свинью. Заоконный мир вдруг затянуло густой клубящейся коричневой, хотя до законного наступления природных сумерек было еще далеко.
Однако мое сложное настроение – боевое и лирическое одновременно – настояло на том, чтобы я набросила на свои чайные шелка тонкий серебристый плащ, прикрыла распущенные волосы широким капюшоном а-ля Констанция, и ринулась навстречу победе. Точнее, попыталась ринуться.
Мэтр Гронсье Фассор самым мрачным тоном прогудел мне, что «при всем уважении к столь знатной даме, я не рискну послать с нею сквозь проклятый туман кого-либо из своих людей и, тем более, кого-либо из моих лошадей; да и экипажи жаль разбить». На мои бешеные упреки, равно как и на мои неумеренные посулы позолотить всем и руки, и копыта, хозяин отеля твердил лишь одно: «И не просите, миледи! Нет и нет! В туман отсюда никому выхода нет!»
Что ж! Я выскочила из холла на улицу, вырвавшись из лапищ туманофоба, пытавшегося удержать меня в заточении роскоши и комфорта. Тараня кофейную дрему тумана – холодную, влажную, липкую, – я побежала туда, где торчал зеленый фонарь – знак парковки.