На пару минут в зале зависла гнетущая тишина. Но вот, часы негромко пробили два раза. И в тот же миг затишье нарушил шорох. Спустя секунды из-под ширмы, куда до этого спряталась мышь, вновь выступила Ее Величество Серость – и неторопливо направилась к моему стулу, а затем и к шкафу.
– Смотри, смотри! – пропыхтел толстяк.
Вихрастый взял медный поднос и создал преграду на пути мыши. Ее Величество Серость важно протаранила поднос – и спокойно удалилась под шкаф.
Я судорожно сглотнула. Не знаю, почему, но даже вампиры, даже ноги и уши Бесли, даже летучая плеть и белая невеста не так сильно меня удивили, как это маленькое серое ничто, оказавшееся неубиваемым призраком.
– Дошло, тупица? – насмешливо пролаял вихрастый.
– Марта! Иди, дочка, ко мне! – окликнула меня престарелая леди в старомодном сиреневом платье времен Джейн Остин. – Эти мужланы не имеют представления о хороших манерах!
Я невольно подметила, что вкуса, в отличие от манер, у мягкоголосой леди не было и в помине: ее чепчик и шаль – ядовито-оранжевого цвета!
Зато старая леди держалась очень прямо. Ее спина и спинка стула явно чтили вертикальные устремления. Мне подумалось, что из беседы с такой прямолинейной женщиной может выйти толк.
– Ты заметила, Марта, неслыханную подлость? – прошептала мне старая леди, когда я устроилась рядом с ней. К слову сказать, я замерла на стуле столь же прямо, как держалась та леди, потому что: хочешь войти в доверие – копируй манеры собеседника!
– О, да! – подтвердила я. – Плетью – по лицу! Как низко!
– Нет, милочка, я толкую вовсе не о том, – огорченно прошелестела собеседница. – Они добавляют в картофель деревянное масло! Эту дешевую гадость для малоимущих! Стыд и позор!
Согласно кивнув, я подумала: «Да уж! Отклонения здесь – еще те!»
И самым любезным тоном задала старой леди пробный вопрос:
– Позвольте осведомиться, милейшая, а сколько у вас здесь обитает бессмертных мышей?
– О, сущая малость! Всего-то – одна упорная мышь! – охотно отозвалась моя пряменькая старушка. – Несколько месяцев назад в этом зале наспех делали ремонт. И случайно замуровали известную нам особу. Так ты, дочка, только вообрази! Мышь не сдалась! Серая особа, разумеется, издохла, но упорно продолжает ходить своими путями! О, какое почтенное постоянство! Какая жалость: люди нередко отстают от мышей в настойчивости к достижению цели!
Откуда-то из складок платья старушка выудила кружевной платочек и судорожно в него высморкалась.
В тот же трагикомический момент упомянутая нами серая особа выползла из-под шкафа – и потопала через всю комнату обратно к ширме.
– А вот и мышь, – задумчиво вымолвила я.
– О, ее здесь нет! – вывела леди тягуче и печально.
– Ползет же?.. – робко отметила я, легонечко вопрошая.
– «Ползти» и «быть» – совершенно разные вещи! Как пудинг и холодец, например! – Старая леди утешительно погладила щуплыми холодными пальчиками запястье моей правой руки. – Тебе предстоит многое понять, дочка! Я достойно преобразую твой ум! Если успеем... Впрочем, если случится непоправимое, – проблески трезвого суждения пригодятся тебе и в лучшем мире, дочка!
Ох! Старая леди зря надеялась дать мне достойное образование! Я уже превосходнейше усвоила: надо удирать отсюда – скоренько и без оглядки! Что толку сберечь свою кровь и жизнь, если я тут – тронусь?!
IX. Секрет вервольфа
IX. Секрет вервольфа
Мышиные фокусы и старушкины заморочки на время ослабили мой интерес к мироустройству Офширно. Чувствуя невыносимую тяжесть в голове, я еле-еле добрела до четвертой палаты. А проходя тот коротенький путь до своей двери, я и не подумала осмотреть коридорчик: не ползет ли кто-то или что-то?
Прикрыв дверь, я рухнула на кровать прямо в одежде. И застонала от переутомления.
Дрема охватила меня мгновенно – я улетела в сказочный сон, в котором тотчас принялась весело сдувать белые пушинки с вызревших одуванчиков и сплетать венки из тех цветов, которые оставались еще желты...
Внезапно, посреди лучезарного летнего сна, чьи-то мощные руки, поросшие черными волосами, протянули мне венок из солнечных одуванчиков.
Раздался волчий вой. Нахлынула колдовская тьма.
И лающе-хриплый голос с издевкою произнес:
– Какая же ты – тупица, Марта Ронс! О-ля-ля! Я почти оскорблен!..