Оказалось, что в Клуб умалишенных принимаются только избранные. Это те пациенты, содержание которых оплачивается родственниками или опекунами. Пока люди из внешнего мира навещают членов клуба – жизни пациентов как бы застрахованы этими визитами.
Старичок – барон Сассур, вдовец, – попал сюда из-за вздорного характера. Он избивал внучат и стращал их чудовищами. Пытался отравить невестку. В приюте его усмирили. Родственники охотно и часто навещали своего спятившего дедка. Беда же состояла в том, что барон Сассур внезапно потерял всех близких. Коляска – с его сыном и всей семьей внутри! – навернулась со скалы в море. («Узкая тропинка подвела! – хихикнула Дамра. – Конь тоже угробился, поди! Бедняга!») И хотя пансион барона загодя оплачен на годы вперед, но, раз некому проверять заботу доктора, то барон уже – не жилец.
Сестры начирикали мне, что к Тумцу и Тратору никто не приходит в гости, но за их содержание кем-то выплачиваются огромные суммы – и доктор не смеет рисковать потерять доход. Вдруг плательщики все-таки нагрянут с проверкой?! Кроме того, Тратор и Тумц весьма полезны в хозяйстве. Безотказные парни!
Толстяк – разорившийся на голоногих балеринах банкир Мандер, – пытался зарезаться, спасаясь от долговой ямы. «Ха-ха! – весело смеялись сестры, рассказывая. – Он воткнул перочинный нож себе в живот! Представляешь, Марта, как забавно?! Ты видала его брюхо?! Он, бедняга, верно, лишь слегка спустил жирок!» Жена банкира, подкупив Комиссию Прав, добилась, чтобы банкрота признали невменяемым. Вместо долговой ямы его направили в Кров. Детей у пары нет. Жена приезжает каждую неделю и подолгу – «или по долгу, хи-хи-хи!» – остается наедине с мужем в его личной палате.
«Но с другими членами клуба тощая леди Мандер даже не здоровается, хотя банкир в Крове – уже второй год!» – выразительно жмурясь, наябедничала Тамра.
О рыжих влюбленных – они оказались молодоженами, жившими в общей комнате, – близнецы ничего толком не знали, кроме имен: леди Магда Хортенс и баронет Николас Хортенс. Ходили слухи, что молодожены упрятаны сюда самим Министром Просвещения. По политическим мотивам.
«Общительные и веселые! Открыли нам бездну и бездны государственных тайн! Но никогда не рассказывают о себе... Досадно!» – пояснила Дамра...
Немного позже сестры подозвали к нам рыжих молодоженов, оторвав тех от нюханья алых роз.
Молодые Хортенсы, действительно, охотно поговорили со мной обо всем на свете... Живопись, архитектура, капиталовложения, светские манеры, устаревшие условности...
Да уж! Знали те рыженькие немало; и языки у парочки – без костей... Однако же, о самих себе, о тайнах Крова и о личном отношении к проживанию в психушке – молчок!
«Настоящие аристократы!» – поняла я.
Забыла добавить: Тамра и Дамра сами сдались в Кров. Платил за них престарелый отец, владелец сети – «или сетей, хи-хи-хи!» – «Крутого Крытого Рынка».
Старые девы, видите ли, разочаровались в жизни на воле. Они находили ее скучной, монотонной, бесперспективной.
«А в Крове – ярко, весело! Каждый день что-то случается! – радовалась Дамра. – То Бесли зубы потеряет, а мы – ищем. А они, глядишь, уже на трубу залезли! И – как достать?! Ну, Тумц и лезет! Он тут заместо трубочиста... То новенький какой-нибудь среди ночи истошно ка-а-ак закричит! Всех, дурачок, перебудит! А наутро – кровавые следы по всем коридорам. Можно отследить путь, хи-хи-хи! Удирал, значит! Вот – хохма-то!.. То еще что-нибудь миленькое нас – да и развлечет!..»
Кое-какие неприятные выводы о характере и «облико морале» сестер я, разумеется, сделала. Но смолчала, заглотив свое особое мнение поглубже...
Мне нетерпелось поговорить с вервольфом. Наедине. Попытаться выяснить: когда мне лучше сбежать, чтобы Тратора меньше наказали? Нельзя ли сделать так, чтобы я умчалась отсюда в тот момент, когда ночного сторожа позовут, например, к доктору? Чтобы добрый песик не казался злодеям виновным в моем побеге...
Но Тратор увиливал от общения со мной. Стоило мне приблизиться, как он тут же заканчивал рыхлить клумбу или переставал рубить дрова, или бросал выбивать половики – и деловито перебегал в другую часть сада.
Я сделала вывод: вервольф не в духе; или же – за нами следят.
Но никакой охраны в саду я не приметила. Горбатый старикашка Привратник-Нос-Картошкой вышел разочек из сторожки, оттащил полное ведро в дальний угол сада, выплеснул помои в отхожую яму – и спрятался обратно в свой бревенчатый домишко...