Сообразив, что больше ничего ценного я не услышу, я убрела прочь. Искать кухню.
По наводке близнецов я нашла поварню в дальней – если идти от моей палаты, – в дальней части дома. В полуподвале с огромным арочным окном, до подоконника которого я не могла дотянуться – так высоко!
Дымоходы, печи, жаровни, посуда в буфетах, продуктовые «силки» – мешки, расставленные по углам, или сетки, развешенные на крюках по сухим черным стенам, – и два стола – всё содержалось в поварне психушки в полном порядке!
Ни лукового перышка на каменных плитах пола! Ни картофельных очистков, забытых в помойном ведре!
Как я узнала во дни моих паханий в роли поваренка, девиз Лотрифны гласил: «Убрать лишнее – пока не завяло!» Запасной девиз уточнял: «Драй всё, чтобы засияло!»
Такой чистюли, как повариха психушки, я и вообразить не смогла бы! Трудно было поверить даже собственным глазам!
Тетушка, целыми днями пыхтевшая среди парившихся и жарившихся продуктов, всегда имела белоснежный вид. Ее колпак с оборочками, фартук в рюшечках и меховые ботинки не принимали на себя ни чад, ни гарь, ни овощную грязь!
Меня поразило и другое. Кухарка – миловидная сорокалетняя блондинка – выказывала по отношению ко мне невероятную снисходительность.
Хотя кухарку и раздражало то, что я быстро превратилась в классическую Замарашку, но Лотрифна прощала мне и чумазость, и абсолютно все промахи. Она никому не жаловалась. И никогда меня не наказывала.
Хотя то, за что наказать, – нашлось бы в любую минуту!
То я роняла совок, полный угля, на белый мех кухаркиной обувки. То, спотыкнувшись, я проливала грязную воду – после мытья посуды – на свежеиспеченный торт. То забывала перевернуть мясо в очаге – и оно подгорало...
В общем, надо гнать поганой метлой таких поварят, как я! Одним лишь могу оправдаться: я гадила – не нарочно!
Лотрифна терпела мою неуклюжесть, трагически ахая или охая. Всего лишь – охая и ахая!
Через несколько дней пахания на кухне я почувствовала себя внезапно окрепшей.
Хм. Нелогично.
Видимо, в психушке тайно проживала какая-то иная логика...
Так или иначе, но, устроив очередное обрушение «силка» с луком – «Ой, ой! Сетка сама лопнула!» – или спаливши крупную партию котлет – «Ой, ой! Они сами усохли!» – короче, после всех моих безобразий на кухне, – я наливалась жизненной силой!..
И потому-то, однажды в десятом часу вечера – или ночи? – я вернулась в свою палату как бы навеселе.
Выдрала с нитяным корнем новую пуговку из своего пальто. Не смогла отодрать новых лент от сапожек. Сказала им с веселой грустью: «Прощайте, мои любимцы! Я вас никогда не забуду! Верьте!..»
Оделась получше.
Нацепила сразу три пары панталошек, чтобы не доставлять леди Матильде хлопот в первый же день. Превратила себя в округлую матрешку, натянув столько нижнего белья, сколько влезло под платье: и лиф, и две ночные рубахи, и подъюбник, и юбку... Едва пропихнулась в платье!.. Обернулась белой шалью, которую мне днем раньше подарила леди Роза. Позвенела монетками, которые мне дала она же.
Набросила на себя пальто. Сунула белые тапочки в его карманы.
Оправила на щиколотках отвороты серых шерстяных носочков. Влезла на подоконник.
И, очертя голову, кувыркнулась за борт дурного дома – прямо в колючие кусты, на которых уже открылись лиловые цветочки.
Приземление удалось – так себе...
Если бы я загодя не сотворила из себя кокон, то наверняка не отделалась бы лишь царапинами и ушибами.
Впрочем, в те минуты мне было: наплевать на последствия! Я жаждала свободы! Я верила в свои силы!
Подозреваю, с попустительства доброй кухарки я просто пережрала на кухне мясного пирога – и адреналин хлынул мне прямо в мозг!
От слишком вкусных сочных пирогов временами тупеешь. Или смелеешь. Что в чокнутом мире – временами: почти одно и то же.
Я поспешила – сквозь ароматный весенний сад – к тому месту ограды, которое уже однажды оказывало мне помощь. Всегда легче бежать знакомой дорогой, чем искать новую!
Я обогнула одну из стен дома. Так! Вон он! Вяз!
«Интересно, дадут ли мне в Фант-хоти-спите пирогов с мясом?» – подумала я.