Мне вспомнились Гензель и Гретель, слишком любившие прянички. Я разозлилась на себя за идиотскую ассоциацию: от недосыпа я просто сошла с ума!
Я отворила калитку. Шагнула в сад – и едва не затоптала парочку сизых голубков.
«Зачем они разгуливают перед калиткой? Вот, чудики!» – улыбнулась я.
Голубки вспорхнули на скамеечку, прижатую к крохотному каменному колодцу без крыши. Деревянный журавлик стоял рядом, поджав одну ногу и держа в клюве веревку с жестяным ведром.
Интуиция моя запаниковала, как воздушный шар, проколотый на лету стрелой шалуна.
Я отмахнулась. Повелела вертушке-свистелке: «Цыц! Сдуйся уже!»
Голуби заворковали. Нежно и старательно.
Я испытала облегчение. «Голуби воркуют – всё хорошо!» – подумала я.
– Миффи! Взгляни-ка, кто там к нам пожаловал? Нищим не подавай! – Скрипучий старческий голос звучал внутри дома, за окном, ближайшим ко мне. Говорившую скрывала плотная синяя шторка. – Миффи! Не слышно тебе разве, Миффи?! Голуби воркуют!..
XXI. Мы с Миффи
XXI. Мы с Миффи
Подъем к синей двери – четыре широкие ступеньки.
Стучать уже не стоило – и я замерла на нижней ступени, ожидая, когда Миффи отворит дверь.
И деревянная дверь открылась мне – медленно-медленно, почти бесшумно.
В проеме появилась белоснежная лохматая голова со стоячими мохнатыми ушами. Черный нос шумно потянул воздух – и фыркнул. Ярко-красные глаза, вперившие в меня свои огненные лучи, заставили мое сердце екнуть.
Я сделала книксен. Без единой мысли. Машинально.
Та самая Миффи, которой велели не подавать мне милостыню, – эта Миффи оказалась огромной собакой неведомой мне породы, довольно близкой к московской сторожевой.
Миффи торжественно оттянула лапой дверь на себя и посторонилась, пропуская меня внутрь дома.
Правду сказать, я обомлела – и не смогла шагнуть вперед. Мною ведь ожидалась служанка в передничке, а явилась-то мне белошерстная махина в красных шерстяных тапочках.
Не стоит думать, леди и сэры, что я шучу! Миффи носила по дому самые настоящие вязаные пинетки на толстых шнурах, затянутых на сгибах мощных лап. Как потом выяснилось: чтобы не пачкать чистый пол хозяйского жилья.
На мой книксен Миффи любезно улыбнулась, загнув губы вниз – что вполне нормально, потому что все собаки могут улыбаться только так.
– Миффи! Долго мне ждать, Миффи?! – донеслось до нас старушкино нетерпение. – Кто там заявился без уведомления?!
– Вээээээээээээээээээээээээээээ! – с большими выражением, нажимом и громкостью ответила Миффи.
– Совсем не из деревни?! – истошно проскрипела хозяйка, так и не соизволив подойти к двери. – Вовсе не из наших?!
– Маааааааааааааааааааааааааааа! – весьма сочно отрапортовала собака.
А затем спустилась на мою нижнюю ступеньку, встала рядом, поднялась на задние лапы. И бухнула мне на плечи свои передние красные пинетки!
Мы с Миффи очутились – нос к носу. Причем Миффи пришлось немного нагнуть голову вниз, чтобы так вышло.
Густо-томатные глаза просматривали меня насквозь. Мне почудилось, что, уставившись в мои глаза, Миффи обнаружила прямую дорогу в мой мозг.
Чувство я испытала от первого контакта смешанное: и сильное напряжение – в моей голове шумело и скрипело! – и радость от того, что я, кажется, ничем не раздражаю исследовательницу моего ума.
Оставив меня, наконец, в покое, Миффи ушла в дом. Что характерно: не заперев за собой.
– Да неужели?! Миффи, ты уверена?! – Голос старушки скрипел изумлением. – Потрясающая новость! А мне-то говорили, что моя дорогая – скончалась!..
Я колебалась между желанием узнать побольше об этом странном доме и желанием удрать отсюда поскорее, чтобы не нажить новых проблем. Но мне было совершенно неясно, о каком-таком месте «в запасе» упомянул мой кучер. Не факт, что где-то там, «в запасе», мне будет лучше, чем в доме со свихнувшейся старухой и любознательной собакой.
В общем, уйти из сада я не успела. Миффи, видимо, сумела заинтересовать гостьей свою хозяйку. И вот уже они обе – старуха и собака – вышли во дворик.
– Миффи утверждает, что вы знакомы с леди Розой, – тоном сомнения начала миссис Томпсон-Клерк, выглядевшая как миссис Баба-Яга-Ухоженная. – Соизвольте назваться и предъявить рекомендации!
Мы с Миффи разом шумно вздохнули. Не знаю, почему – Миффи. А я – потому что мне показалось совершенно невозможным подружиться с этой уродливой недоброй старухой. Красивое широкое платье из черной шерсти, белый хлопковый передник и белый же чепчик с оборочками – эти добротные чистые вещи положения не спасали...