Впрочем, я утешалась так: «Узнай любимый всё, он, пожалуй, вообразит, что я – сумасшедшая. Или – глупая фантазерка. А это – опасно для наших отношений!»
Кроме того, я считала: благородные люди не должны предъявлять друг другу все тайны своего сомнительного прошлого.
Мой чайный барин, к моей радости, не был похож на мистера Рочестера. Я всегда сочувствовала Джен Эйр. Бедняжка! Сколько праздной болтовни о недостойных женщинах наслушалась она от своего коварного эгоиста!
Я, разумеется, понимала: у здорового холостяка, которому – за тридцать, не было совсем уж безупречного прошлого. Но прошлое Томаса – не мое дело. Ведь оно – прошло!
В этом плане мое мнение полностью совпадало с убежденностью опекунши: одинокий джентльмен имеет некоторое право поразвлечься, но не имеет никакого права огорчать темными подробностями свою будущую супругу!..
В общем, сударь Томас не знал, что мой паспорт – фальшивка. А я ничего не желала знать о бывших страстях любимого. Кроме одного: точно ли у мистера Грейнджера нет тайной супруги? И мой чайный барин поклялся личной честью: не было, нет; но будет – явная!..
Всё вышло лучше и проще, чем даже в романах Джейн Остин. Не было ни гордости, ни предубеждения.
С первых минут знакомства нас уже влекло друг ко другу. После шести свиданий мы легко объяснились в любви – в самых чистых, в самых возвышенных фразах.
А через месяц зеленая карета Томаса – вся внутри ало-бархатная! – повезла в Лондвисс меня, леди Матильду и Миффи. Серые лошадки в белых яблочках помчали нас в гости к матери моего жениха.
Я совсем позабыла о риске попасться в столице под руку катальщице. Интуиция моя сладко дремала...
Серый двухэтажный особняк пленял не величием, а удобством.
Сухощавая пожилая леди приняла нас весьма любезно.
Меня, леди Матильду и Миффи разместили в двух гостевых спальнях. Миффи выбрала мою комнату.
Красные шерстяные тапочки нырвольфа-алоглазки, похоже, произвели на леди Глэдис самое благоприятное впечатление. Мать моего жениха стала именовать нас всех «почтенными благовоспитанными гостьями».
И мы вели себя – в салоне леди Глэдис – в высшей степени прилично: не имели особого мнения о чем бы то ни было; беспрестанно благодарили хозяйку дома за внимание и за услуги ее прислуги; восхваляли на людях ее дом, нрав и сына...
Я изо всех сил старалась понравиться той, от которой зависело мое счастье в браке. Леди Матильда потихоньку засыпала в мои уши ценные советы. Я во всем слушалась опекуншу. Даже идиотски оттопыривала мизинчик, держа чашечку с чаем, – чтобы лишний раз явить миру хорошие светские манеры...
С помощью доброжелательной Миффи нам удалось в должной мере впечатлить леди Глэдис. Погостевав в особняке Грейнджеров пять дней, мы отправились в Фант-хоти-спит в карете моего жениха. А через два дня сударь Томас привез мне в дар старинный браслет матери – символ родительского благословения.
Браслет – чистое золото с крупными рубинами – отяжелил мое запястье. А на сердце стало – совсем-совсем легко и празднично!..
Все мы – я, леди Матильда и жених, – хором посокрушались: жаль, жаль, что отец жениха не дожил до счастливого дня обручения сына! Но, боюсь, наша скорбь в тот вечер резко попахивала фальшью. Миффи, имевшая особый нюх на события и на дух не признававшая лицемерия, нисколько не поддержала наших оханий. Она так и не перестала тогда весело вертеть хвостом...
Выяснилось внезапно: мы с Томасом не можем пожениться в спешке!
Мой чайный барин задумал торжественное венчание – при сотне свидетелей! – в столичном Храме Святой Отрады. А затем – медовый месяц в Лондвиссе; после – второй медовый месяц в Москроффе; и еще – третий медовый месяц на острове Кортлоззо.
В общем, жених мой решил сперва основательно подготовиться, а затем беззаботно и надолго залечь в брачный мед...
По местным светским правилам – увы и ах! – нам пришлось отложить свадьбу до октября – до самого удачного месяца для церковного брака. На том настояла леди Глэдис. Спорить я не рискнула...
И вот, проведши лето в разъездах по Лондвиссу и по его окрестностям, все мы – я, опекунша и Миффи, – весело дожили до шумных сентябрьских ливней...
Как-то вечером, в первую неделю проливных дождей, я лежала на своей кровати, изумленно читая «Великосветские сплетни» Салли Лохдранс. (Непристойный роман я втихаря выудила из «запрещенного для дев ларя замужних дам» моей опекунши.)