Но Миффи спала чутко. А вытурить себя на ночь из нашей спальной собака не давала: делала умильную морду и жалобно подвывала, когда я пыталась выпихнуть псину вон.
Как-то раз, после ужина, я повела Миффи на прогулку.
Мы гордо шли по серым мостовым. Я вертела в руках траурный зонтик. И радовалась: «Черное шелковое платье весьма удачно подчеркивает изящество моей фигурки!»
Миффи нахально зевала в лицо прохожим, не догадавшимся уступить ей дорогу. И те шарахались в стороны.
Газетчик – в клетчатой, черно-белой кепке, – храбро подбежал к нам. Зажав под мышкой пачку газет, парень свободной рукой взлохматил загривок Миффи.
– Хорошие новости, барышня! – Газетчик оценил мою фигурку с ног до головы. – Купите листок, красавица! Вам понравится! Бомбистов изловили! Сразу – три штуки! Повесят, видать!
Я часто читала газеты, чтобы побольше узнать о мире, в котором собиралась выйти замуж и растить детей. Мне хотелось, чтобы моим детям не угрожали бомбисты. И потому я охотно купила листок «Вечерний Лондвисс»...
Миффи плюхнулась на мокрую траву. Майский дождь перестал крапать. Я закрыла зонт. Золотой свет фонаря-восьмигранника украсил салатовые сумерки.
Я принялась читать...
«Бомбисты не унимаются!.. Зачинщики восстания... На золотых приисках в Квунтрисе... Подстрекатели... На чайных плантациях в Сервильце... Реками текла кровь... Однако... Усилиями правительства... Мятеж на Азринском Полуострове подавлен... Дело принципа... Сохранить состояние... Высшее правосудие... Подавление бунтарей... Хранители капитала... Вечная память героям!.. Вздернуть сопротивленцев!..»
Пошел дождик. Он имитировал слезы на моих щеках. Мочил платье. Но я позабыла про зонт, упавший наземь...
«Корабль «Кронсер» затонул от взрыва, подготовленного бомбистами... Их имена уже известны правосудию: Мартин Дрюфс, Рихард Шьюнк, Энтони Браллер... Подонков ждет виселица...»
Я стремглав понеслась к дому моего сударя Томаса.
Мы с Миффи ворвались в особняк, рыча и вопя.
– Вы же писали мне: корабль затонул во время бури! Леди Глэдис! Зачем вы меня обманули?!
Мать сударя Томаса скорбно сжимала губы – молчала.
Я бросилась в свои покои. Повалилась на кровать – прямо в мокром платье. Грязная Миффи полезла ко мне – утешать.
– Миффи! Не пачкай постель! И... Я зонт у столба забыла! Сбегай за ним, Миффи!..
Моя собака умчалась за черным мокрым зонтом.
А я вновь развернула измятый вечерний листок.
Я уставилась на фотоснимки бомбистов. Две свирепые, щетинистые рожи вызвали во мне лютую ненависть. А красивое, удивленное лицо юного лопуха – подлинное отчаяние.
Энтони Браллер – так, значит, звали того простодушного парня, друга красавицы Зайки, который загубил в пучине вод мою идеальную любовь?!
Нет, леди и сэры, далеко не все Тони – герои!
Этого Тони я в тот час прокляла.
XXXVII. Вот такие пироги!..
XXXVII. Вот такие пироги!..
Потемневшие от недовольства, сапфировые глаза сэра Дракса искрились убийственным сарказмом. И речь защитника сочувствием ко мне – не отличалась.
– Вам, конечно, не стыдно допекать пожилую вдову расспросами! Вы же убеждены, что у вас характер – ангельский! – укорял меня жених. – Леди Глэдис, конечно же, должна перед вами оправдываться! Ведь это она не носила траур по вашему покойному сыну! Ведь это она спасена вами от напрасного заключения! Ведь именно для нее вы, сиятельная маркиза, нашли средства, время и сострадание? Не так ли?..
Мои жалобы жениху – жалобы на обман леди Глэдис, – обернулись против меня. Что было неприятно, но вполне справедливо. Я, действительно, слишком обнаглела от постоянных удач!
Мне везло – меня вечно спасали. А я умудрялась – то скандалить, то ныть!..
– Вся-то вы – юная да невинная! – возмущался адвокат. – Всем-то говорите лишь чистую правду! И, разумеется, весь мир обязан платить вам полнейшей откровенностью, правдивая наша дева!..
– Достаточно, сэр! – прервала я издевки. – Да, у меня бывает рыльце в пуху вранья! Я вовсе не осуждаю леди Глэдис! Я просто не понимаю причин скрытности! В данном конкретном случае, сэр!
– Ну, положим, никакого рыльца у вас, леди, нет! А есть милейшее личико... – примирительно проворчал жених. – Зато пуха тополиного в вашей головке – на всю Вишнёвую улицу хватит! Подумайте хорошенько! Леди Глэдис – разумна и добра. Причина ее лжи – очевидна.
– Кому – очевидна?
– Мне. Да и вам. Будет! Если злиться перестанете хоть на миг, леди Марта!..
Я сосредоточилась, замерев в объятиях раздраженного мистера. И сообразила.
– Если бы я сразу же узнала всю правду, мне было бы еще труднее смириться со смертью сударя Томаса. Гибель по воле природной стихии менее печальна, чем гибель по воле злодеев. Леди Глэдис пыталась уберечь меня от правды, от лишней боли. И от ненависти. Наверное, так.