В общем, с веселым сердцем и с уютными мыслями о мышьяке Агаты Кристи, я медленно – и мягко – дотряслась до площади Супер-Вокзала, весьма близкой к границе восточной части города.
Я спустилась на серый булыжник ножками, обутыми в черные лаковые туфельки. Поскользнулась. Хихикнула. Осмотрелась с мнимо-рассеянным видом...
Столичная площадь Супер-Вокзала – невелика. Или – обычно – кажется такою. Из-за многолюдия, сутолоки, гомона. Из-за захламленности пространства зданиями и кэбами.
В центре площади стоит – непонятный по смыслу – красноватый памятник Десяти Бобров. Или – Десяти Бобрам? Никаких надписей на деталях композиции нет. В справочнике «Всеклопус» указано: «Бобрам». Но в прессе упрямо пишут: «Бобров». А сэр Дракс всегда и всем советует: не перечить журналистам! Потому что тем всё – видней, даже если вовсе неоткуда смотреть. И, в конце концов, логически мысля: бобрам памятники – безразличны. Так что логика – в данном случае – всецело на стороне тех, кто громче качает права.
Так или иначе, упоминать в моем романе композицию со столичными бобрами – мне особенно приятно! Ведь не в каждой стране, леди и сэры, найдется медный кэб с возницей и с лошадкой впридачу – вечный британский кэб, вокруг которого сидят в задумчивости крупные медные бобры!
Уникальная медная группа установлена по личному приказу нашей долгоправящей королевы. Но прояснить массам бобрино-кэбову символику Великая Висторика не потрудилась. Загадочность группы – притягательна. А ведь патина времени еще не омалахитила красновато-шоколадные фигуры! Насколько же неотразимой станет, позеленев, тайна композиции с веками?!
Высокие дома, осаждая площадь, содержат в себе почтовые, торговые, игорные центры. Лошади и люди вечно спешат по улочкам, разбегающимся – от сквера с памятником – во все стороны. Повсюду носятся голуби всех мастей. И мечутся, ловя толстых птиц, пестрые тощие коты.
Массивное серое здание железнодорожного вокзала восхищает и местных, и туристов. Римский фасад украшен лепными химерами, обрамленными полуметровыми кленовыми листьями. Над центральным входом серебряными буквами, каждая из которых – размером с Миффи, блестит надпись: Enigma-XXV.
Да, таково название восточного вокзала Лондвисса: Энигма-икс-икс-ви-и-и! Или, если хотите точнее: Энигма-опять-двадцать-пять! Звучит бодряще. Не так ли, сэры и леди?..
Впрочем, я излишне отвлеклась... Возвращаюсь к Десяти Бобрам...
Часы-близнецы на привокзальных башенках дружно показывали без пяти семь. Было по-весеннему светло. Если не считать персональное затемнение вуалью.
Меня развлекала очень несвоевременная мысль: «В Румынии навалом лишнего мышьяка! Потому что там добывают много золота! Не потому ли нечисть безумно любит Румынию?!»
Но внезапная догадка – о причине мистической трагедии Румынии – не помешала мне заметить Сэма, ловко замаскированного под зеленщика. В облике старика-оборванца сержант гонял по площади тележку со свежей травкой, хрипло призывая прохожих отовариться ею.
Адвоката обнаружить я не смогла. Потому что сэр Дракс не соизволил предупредить меня, кем – из бесчисленных членов привокзальной толпы – он притворится.
Фортелей на площади скопилось множество. Кэбов – и того больше.
От нечего делать я поглаживала медную лапу ближайшего Бобра, милая морда которого выглядела слегка уныло.
Ровно в семь вечера возле меня остановился кэб – потрепанная развалюшка, не чета медному. Лошадь – еще черная, но уже немолодая. Возница – седой, как бы на ладан дышит. Вечностью для них – и не пахло.
Без вопросов – как и было велено в письме, – я залезла в кэб. И прижала к груди черную сумочку. Эту кожаную сумочку (с замочком сверху) я купила пару часов назад. И не без умысла. Сумочка походила на сундучок с двойным дном. И второе дно мне было дороже первого...
Цоканье лошадиных копыт, хриплые выкрики возницы, серые ленты улиц, сложные петли по городу, подъем по некрутому взгорью...
Вот мы и приехали на место встречи, которое изменить нельзя.
И подъехали вплотную. К цирку.
То был Цирк Семи Миров. Я в нем никогда прежде не бывала. Но правильно построенное здание цирка не может оказаться чем-то иным, кроме цирка. А тот цирк был на редкость правильно построен. Он весьма походил на прекрасный цирк города, в котором я родилась.