Кайзер, взглянув на часы, спешно направился к окну.
– Придется и главного полицмейстера наградить! – воскликнул обрадованно он. – Мне отсюда видно, что на площади появился народ с флажками и плакатами. Чувствуется праздничная атмосфера. Значит, скоро должны прибыть и наши славные генералы.
Не прошло и четверти часа, как в кабинет заглянул генерал-адъютант и громогласно объявил:
– Ваше Величество, генерал-фельдмаршал Гинденбург, генерал от инфантерии Фалькенгайн и генерал от инфантерии Людендорф ждут ваших приказаний.
– Приглашай, – коротко объявил император.
Гинденбург и Фалькенгайн одновременно вошли в кабинет, полупоклоном приветствовали кайзера и небрежно кивнули подполковнику Николаи. Людендорф с толстой папкой в руках вошел следом и, поклонившись императору, с деловым видом направился к столу, заваленному картами, чтобы подготовиться к докладу.
– Господа, прошу вас подойти к карте, – распорядился кайзер, направляясь к двухкилометровке, закрепленной на стене, на которой адъютанты уже выделили черным цветом территории, захваченные германскими войсками.
– Благодаря вам, господа генералы, победоносное германское оружие вернуло Германии территории, которые два столетия назад захватили русские, – торжественно начал император, засунув руку за обшлаг мундира, – сбывается давнишняя мечта прусских юнкеров: навсегда вытеснить Россию из прибалтийских провинций. И в этот торжественный момент я спрашиваю вас, какой вы представляете себе военную кампанию 1916 года? Стоит ли продолжать наступление и идти на Петроград или надо остановиться на российской исторической границе и все силы бросить на Западный фронт?
Этот неожиданный вопрос вызвал у генералов, ожидавших пышного приема, поздравлений и наград, некоторое замешательство.
– Я за то, чтобы, продолжая позиционную войну на Западном фронте, часть войск перебросить на Восточный фронт и мощным ударом захватить Эстляндию, Лифляндию и Петроград, – первым высказался Гинденбург. – Пока русские приходят в себя после летнего поражения, мы перегруппируем войска, подтянем резервы и со следующего года начнем…
– А я против таких скороспелых решений! – безапелляционно заявил Фалькенгайн. – Основные силы необходимо сосредоточить на Западном фронте, чтобы мощным ударом сокрушить Верденскую армию и захватить Париж. При этом, я полагаю, что даже в случае поражения Франции англичане не выйдут из войны. Поэтому Англии надо вредить политическими мерами и беспощадной подводной войной. Россию я исключаю как объект стратегического наступления. Удар по миллионному Петрограду, который даже при более счастливом ходе операции мы должны были бы осуществлять из наших слабых ресурсов, не даст нам никаких значимых результатов. А движение на Москву введет нас в область безбрежного. Поэтому я не считаю выигрышным для Германии войти собственно в Россию, еще и потому, что это усилит русское сопротивление и осложнит проблемы снабжения. Операции на Востоке следует остановить на линии Брест-Литовск – Гродно. А вас, господин фельдмаршал, я хочу спросить, где вы, кроме как на Западе, можете взять необходимые для вашего наступления корпуса? Лишних у меня нет и в ближайшее время не предвидится. Мобилизация юношей, годных к службе, в лучшем случае закончится весной. Но это сырой материал, который необходимо обучить. Так что пополнение следует ждать не раньше середины будущего лета. А снимать корпуса с Западного фронта просто непозволительно, потому что англичане готовят к высадке через Ла-Манш свежий армейский корпус. Что вы на это скажете?
Видя, как напрягся фельдмаршал, как побагровело его лицо, кайзер подошел к нему вплотную и сказал что-то отрезвляющее на ухо.
– Яволь, Ваше Величество! – неожиданно спокойным тоном сказал Гинденбург. – Вместо того чтобы помогать, Генеральный штаб то и дело пытается ставить нам палки в колеса. Но старого солдата трудно сбить с толку, потому что у меня опытный и всезнающий помощник. Поэтому, прежде чем ратовать за наступление в глубь России, мы с Людендорфом все тщательно обдумали и взвесили. Даже прошедшие изменения в русской Ставке Верховного главнокомандования нас вполне удовлетворяют и прежде всего потому, что великий князь Николай Николаевич был жестким, но умелым и грамотным противником, обладающим железными нервами. Некоторые его стратегические идеи я оцениваю, как в высшей степени смелые и блестящие, чего не скажешь о русском царе, занявшем этот важный пост. Чем-чем, а стратегическими дарованиями он никогда не блистал. Поэтому принимать во внимание его стратегический талант и возможность использования им передовых достижений европейской военной мысли, я думаю, не стоит. В свою очередь, при планировании наступления на достаточно ослабленную русскую армию я использую последние достижения европейской военной науки, отдавая предпочтения ударам по флангам лобовым действиям. В этом случае мне будет вполне достаточно имеющихся у меня войск, и просить новые резервы у Генерального штаба я не буду. Что вы на это скажете? – обратился он к Фалькенгайну.