– Гусары! Главная наша задача – обеспечить беспрепятственное продвижение дивизионной колонны. На нашем пути стоит хорошо укрепленный противник. Но мы не будем атаковать его в лоб. Мы пойдем другим путем. Производя как можно больше шума галопом, продебушируем перед австрияками, а затем вернемся таким же путем обратно. Впереди враг, сзади, на подходе, наш легендарный полк. Так не посрамим же гусарское племя!
Аристарх вскочил на коня и первым выскочил на дорогу, ведущую к селу. За ним, заполнив ее от края до края, гикая, завывая и стреляя на ходу, понеслась кавалерийская лава. Австрийцы сумели опомниться, лишь когда конь штаб-ротмистра поравнялся с крайними хатами. Сухо зящелкали недружные выстрелы резервистов. Запоздало, лишь когда охотники свернули на дорогу, ведущую в сторону Долины, застрекотали пулеметы, не причинив отряду никакого вреда. Проскакав еще версты две под сенью деревьев, офицер подал команду остановиться.
– Всем спешиться! Оказать помощь раненым. Приготовиться к отражению атаки, – приказал он.
– Ваше благородие, у меня кони целы, люди тож, и даже раненых нет, – доложил вахмистр Стронский.
– У мэнэ тоже вси живы и здоровы, – откликнулся вахмистр Загородин, – только у мэнэ фляжку с водой покоробило, – удрученно добавил он, снимая с ремня баклажку. Чтобы добро не выливалось зря, он тут же приник к рваному отверстию губами. К всеобщему удивлению, фляжка оказалась пробитой лишь с одной стороны. Вахмистр потряс ей из стороны в сторону, и все услышали бряцание пули.
– Да, братец, тебе крупно повезло. Возьми австрияк, чуть левее – и все… – сказал Аристарх.
– Ни-ни, ваше благородие, – возразил весело Загородин, – така пуля и ремня не пробьет. Поглядайте, вона в баклажке застряла.
В три глотка выдув оставшуюся воду, вахмистр, вытащил изо рта расплющенную пулю.
– Рази така вахмистра Загородина возьме? Ни за что! – И, весело крякнув, заулыбался во все свое широкое лицо.
От этого поистине трагикомического действа еще минуту назад напряженные, задубевшие в яростном оскале лица гусар разгладились, посветлели. Послышались бодрые голоса. Охотники делились своими впечатлениями от удачно проведенного рейда, искренне радуясь, что все остались живы.
– Занять позицию для отражения возможной атаки противника! – прозвучала команда вахмистра Стронского, и гусары тут же принялись ее выполнять, ожидая с минуты на минуту нападения врага. К всеобщему удивлению, австрийцы преследовать их не стали.
– А что, братцы, – сказал удовлетворенно Аристарх, – видно, мы и в самом деле до самой смерти напугали австрияков. Да так, что они до сих пор пуляют в белый свет, как в копеечку.
– Ни ча! Пусть пуляют. Нам меньше достанется, – откликнулся Загородин и, показав свой огромный кулак в сторону австрийцев, добавил: – Они еще сабель наших не пробовали. Ну ничего, еще подывятся, на что способны гусары!
Только с наступлением темноты стрельба начала стихать, а затем и вовсе прекратилась. Аристарх приказал Кузьмину незаметно для противника разведать обратный путь.
После доклада о том, что путь свободен и что австрийцы толпятся у походных кухонь, Аристарх вскочил на коня и властно прокричав:
– За мной, гусары! С нами удача! – Пришпорил коня и помчался в сторону неприятеля. Подскакав почти до околицы, он скомандовал: – Аллюр, три креста! – И, дав шпоры коню, перешел в галоп. Перед позициями противника охотники, как и в первый раз, появились внезапно и с ходу открыли по замешкавшимся австрийцам огонь. Не дожидаясь ответной стрельбы, быстро проскочили по темной околице села обратно на восток.
Долго слышалась незатихающая стрельба в растревоженном лагере противника, пока вдруг в полночь внезапно не прекратилась.
– Устали бедные, – усмехнулся Кузьмин, заботливо расстилая на мягкой, душистой траве конскую попону, – спать, наверное, улеглись.
– Дай-то бог! – удовлетворенно промолвил офицер, укладываясь на ней спать, предварительно уложив под голову седло.
Рядом фыркали кони, вспотевшие от быстрой скачки. Сквозь густую хвою сосен задумчиво поглядывала на отдыхающих после ратного дела гусар круглолицая луна. В лесу воцарилась тишина, изредка прерываемая мелодичным стрекотанием цикад, словно и не было в горах ни опасных рейдов, ни войны. Иногда до чуткого слуха Аристарха доносились чуть слышные переклички дозорных, да фырканье коней. Казалось, что природа убаюкала и русских, и австрийцев, давая возможность восстановить силы для последующих боев…
– Ваше благородие, – разбудил командира с рассветом Кузьмин, – а австрияков-то тю-тю!