Отдав чемодан услужливо подскочившему к пролетке фельдфебелю, Баташов торопливо направился к штабу, из распахнутых настежь дверей которого неторопливой и довольно вальяжной походкой вышел офицер с серебряными аксельбантами на груди.
Увидев генерала, штабной встрепенулся и перешел на строевой шаг. Приблизившись к Баташову, он оглушительно громко доложил:
– Ваше превосходительство, адъютант его высокопревосходительства генерал-адьютанта Рузского, штабс-капитан Завьялов! Разрешите от имени командующего поздравить вас с прибытием в наши палестины…
– Полно, капитан, о каких палестинах вы говорите, – оборвал словоохотливого штабного генерал, – скажите мне лучше, могу ли я видеть Николая Владимировича?
– Генерал-адъютант Рузский вместе с генерал-квартирмейстером Бредовым в настоящее время находится на передовой, – обиженно сморщил худое холеное лицо штабс-капитан. – Исполняющий должность начальника штаба Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич может вас принять, – услужливо добавил он.
«Ну что же, хрен редьки не слаще, – подумал Баташев, у которого не было особого желания видеть ни того ни другого, но положение обязывало по прибытии в Псков представиться по случаю назначения вторым генерал-квартирмейстером. С особенностями военного руководства генерала Рузского, который в самое ответственное и критическое время ведения боевых действий своих армий зачастую по болезни или по каким-то другим причинам самоустранялся от руководства войсками, передавая бразды правления своим заместителям, Баташов был знаком еще по совместной службе в штабе Северо-Западного фронта. Там же он на себе испытал и руководство генерала Бонч-Бруевича в бытность того генерал-квартирмейстером. Михаил Дмитриевич, курируя спецслужбы фронта, особое предпочтение отдавал разведке, взвалив все организационные и оперативные вопросы контрразведывательного обеспечения на него. В результате КРО фронта и армий финансировались, как правило, по остаточному принципу и, несмотря на значительные успехи сотрудников военного контроля, в штабах их особо не баловали ни званиями, ни наградами. Это несколько расхолаживало служебное рвение офицеров и служащих КРО».
«Интересно, как он воспримет продолжение нашей совместной службы, – подумал Баташов, – прекрасно понимая, что я никогда не забуду его прежнего небрежного и потребительского отношения к военной контрразведке?»
Бонч-Бруевич встретил контрразведчика довольно неласково. Не предложил даже присесть, а с ходу повлек его к оперативной карте фронта.
– Пока вы, Евгений Евграфович, прохлаждались в Ставке, нам с генералом Бредовым пришлось порядком потрудиться вместо вас, – заявил он и, строго взглянув на подчиненного, вынул небольшой серебряный гребешок и зачем-то начал расчесывать свои пышные усы, видимо, ожидая оправдания.
Баташов пропустил мимо ушей эту нелестную для себя реплику начальника, в свою очередь, ожидая разъяснения от него. Но Михаил Дмитриевич не стал развивать эту тему дальше.
– Как вас встретил Псков? – неожиданно спросил начальник штаба.
– Довольно прохладно, – сухо ответил Баташов, явно намекая на холодную реплику хозяина кабинета, но Бонч-Бруевич, то ли не понял его мысли, то ли просто не захотел ее понять. Взглянув в окно, он озабоченно произнес:
– Осень на дворе. Скоро разверзнутся хляби небесные, и обо всяком наступлении придется забыть, во всяком случае, до зимних холодов.
Он уже более благожелательно взглянул на Баташова, словно приглашая его к продолжению этой довольно нейтральной темы.
– Ваше высокопревосходительство, я бы хотел доложить вам свое видение деятельности военного контроля фронта в ближайшее время, – деловито начал Баташов, манкируя разговор ни о чем, предложенный начальником.
– Я готов выслушать вас, Евгений Евграфович, – сухо промолвил начальник штаба. – Только прошу покороче, меня ждет к ужину генерал-губернатор. Если вы не против, то я могу представить его сиятельству и вас.
– Чтобы осветить основные вопросы, мне понадобится десять минут, – отчеканил Баташов и, подойдя вплотную к карте, начал свой доклад:
– Я не буду информировать вас о положении на фронте и сразу начну с главного направления предстоящей деятельности военной контрразведки. В отличие от прежних методов и направлений работы сотрудников КРО, которые занимались в основном обеспечением наступательных операций, в нынешних условиях позиционных действий войск основное внимание необходимо уделить прифронтовой полосе, в которую входит большая часть Псковской губернии, Прибалтика и Финляндия. В настоящее время в Пскове и губернии постоянно находятся многочисленные военные гарнизоны, насчитывающие до 50 тысяч человек в самом городе и до 10 тысяч человек в уездных центрах. Функционирует распределительный пункт фронта, где сосредоточиваются прибывшие из госпиталей и отпусков солдаты, ожидающие отправки в действующие части. Близ Пскова в поселке Кресты находятся лагеря для военнопленных австро-германцев, коих число достигает 20 тысяч человек. В Пскове и губернии размещается до 30 тысяч беженцев из западных регионов. И, наконец, станции Псков, Дно, Великие Луки, Невель представляют собой крупнейшие железнодорожные узлы, которые в основном обслуживают военные нужды. Помимо этого губернский и уездные города находятся вблизи линии фронта. Все вышесказанное, учитывая стратегически важное положение Пскова – крупного войскового и транспортного центра, штаба Северного фронта и дислокацию многочисленных воинских подразделений, не может не привлечь внимания немецкой военной и агентурной разведки.