Лёшенька глядит, недоуменно пыхтит. А дощечка прямо на глазах превращается в новенькую деревянную жёлто-светлую лопатку.
Фрол по ней и рубанком пошуршал, и собственной ладонью вверх-вниз поводил и, довольный, ухмыльнулся:
— Во! Ни сучка, ни задоринки! То самое средство! Беги, применяй по назначению!
— По какому назначению? — не понял опять Лёшенька. Но, ухватив ладную лопаточку, так и засветился: — По какому такому назначению?
— По такому, что у тебя теперь есть чем делать собственное дело. А начнёшь делать дело — к тебе кто-нибудь непременно явится на подмогу… Беги, начинай, копай!
— Да что копать-то? Снег, что ли?
— А хоть бы и снег! Эта работёнка нынче необходимая… Под снегом ручьи рождаются, надо им от домов, от крылец дать отводную дорогу.
— Так я, дедко Фрол, от твоего крыльца и начну!
— От моего — сделаю сам. Потрудись у себя. Вернётся с фермы тётя Анна, тебя похвалит.
— Мне надо, чтоб не только тётя Анна, мне надо, чтоб прибежали все ребята… Ну, пусть не все, пусть хоть только Бутузовы.
— Иди, иди, начинай!
И Лёшенька побежал поближе к избе тёти Анны и там, не заходя за угол, на виду у всей деревни приступил к делу.
Правда, едва он сшагнул с утоптанной тропки, то тут же и провалился. Но сапоги были крепкие, ничего неприятного не произошло. Более того, когда Лёшенька сырую белую целину копнул раз-другой, когда увидел, что дно канавки сразу заполняет темноватая быстрая вода, то даже засмеялся:
— Родился ручеёк!
И талая вода пахла такой свежестью, она с таким приятным бульканьем оплёскивала новую лопаточку, что Лёшенька вмиг и позабыл о своей главной задумке. Ему было просто хорошо — и всё! Он лишь бормотал, сам напевал, как этот новорожденный ручей:
— Хорошо, хорошо, расчудесно! Здесь пущу воду налево, там пущу воду направо, а в этом месте она пускай бежит напрямки!
— Хватит тебе одному копать, давай теперь я покопаю! — вдруг он услышал за спиной.
Лёшенька оторопело оглянулся, увидел мальчика.
Лицо мальчика — кругло, румяно; лохматая шапка налезла чуть ли не на нос; клетчатое замурзанное пальто — широковато; резиновые сапоги велики мальчику чересчур.
— Бутузов! — так и вскричал Лёшенька.
Мальчик удивился, ссунул шапку с бровей на затылок:
— Как угадал?
— А я догадливый! — похвалился Лёшенька и весело добавил — Я догадливый потому, что хожу уже в школу, в первый класс!
Но мальчика такая похвальбишка не сразила. Он сам засмеялся, он похвастался сам:
— Подумаешь! У нас Оля да Толя ходят во второй! А я на тот год пойду в школу тоже… А за мной пойдут: сразу Шурка, за Шуркой Ванька, за Ванькой Федька… Вон они все сюда наддают, мчатся на полных парах!
От избы Бутузовых в сторону Лёшеньки по тропке в самом деле неслась, на ходу падала, снова поспешала целая вереница ребятишек — мал мала меньше. И все они — крепастенькие, шустрые, все они — в таких же не очень уклюжих, великоватых сапогах.
Они кричали:
— Мы тоже будем ручьи пропускать! Мы — тоже!
Лёшенька обрадовался пуще прежнего, закричал ответно:
— Будете!
Но, играя, спрятал лопаточку за собственную спину:
— Только скажите сначала, отчего у вас, у Бутузовых, у всех сапоги такие большие?
— А они большие не очень! К осени станут в самый раз! — ответил всё тот же, первый Бутузов. — Это не сапоги большие, а это мы сами всё ещё растём да растём. Но растём быстро, вот нам всё с запасом и покупают! А иначе, говорит мамка, не на-по-ку-па-ешь-ся… Лишь у наших Толи с Олей одёжка-обувка по мерочке. Да ведь они — школьники. А в школу ходить, говорит папка, хочешь не хочешь, а надо по всей форме… Верно?
— Верно. Вот только мне почему-то об этом никто никогда ни слова не говорил… Мне просто покупают каждый раз новые сапоги, и — порядок! — улыбается Лёшенька.
И тут же начисто забывает о сапогах. Да и в них ли дело? Главное дело в том, что окружала его теперь целая ватага дружественно настроенных Бутузовых, подошли даже одетые-обутые по мерочке Толя с Олей. А ещё прибежала, оставила стоять свою машинку швейную, Маня Лепёшкина, с крыльца Семёновых крикнул подросток Юрка:
— Эй вы, пацаны! Кончу перебирать в подвале картошку, прибегу, помогу вам… А потом вы поможете мне отвести ручей от крыльца от нашего!
— Поможем! — замахали малыши. — Только вот жаль: всем-то вместе копать нечем.
— Как это нечем? — протестует Лёшенька и, долго не раздумывая, суёт лопатку тому Бутузову, что появился тут первым: