– Дуся, – сказала Саша, – присмотришь за грибами? На плите там…
Дуся слила молоко в ведро и взглянула на Сашу:
– Ступай, не тревожься…
В небольшой буяновской чайной стоял галдеж, народу к вечеру понабилось. Угловые столики пропадали за нависшею стеною дыма.
– …С нашей деревни шестьдесят два мужика на фронт ушли, – рассказывал Илье чубатый парень, одетый в черную кожаную куртку. – А пришло – семеро. И то один через год помер… Работать некому, а есть охота.
– Вспомнил! – усмехнулся его товарищ с сонным красным лицом. – То когда было? Он про сейчас спрашивает… Вы про сейчас?
– И про сейчас, – кивнул Илья.
Напротив Ильи сидел лысый мужчина лет пятидесяти в темном клеенчатом плаще. Его чернявый сосед ухаживал за лысым на все лады, подливал вина, убегал за горячим. Разговаривали они вполголоса, до Ильи долетело что-то про шифер. Лысый снисходительно кивал.
– Тут как поглядеть, – сказал второй парень. – Вот с моего года ребята, Горшков Петр – в Сибири, с армии прямо на стройку мотанул… Толик Сидякин в Великих Луках на тамошней бабе женился. У всякого своя зацепка… Никола! Вали к нам! – Он махнул кому-то в толпе. – Вы его спросите, он как раз с Красозера будет…
Илья увидел милиционера, с тарелкой супа в руках пробиравшегося к их столику.
– Я-то пацаном был после войны, – снова заговорил чубатый. – А запомнилось… Покушать всякому требуется. Летом – ладно, щей из крапивы я б и сейчас похлебал… А зимой – из рыбной муки лепешка, и то не каждый день! Трудновато, когда кушать хочется.
Милиционер поздоровался, парни сдвинулись, нашли и ему местечко. Он снял фуражку и принялся за суп.
– Об чем толкуете?
– Товарищ вот, отдыхающий, интересуется, куда народ с Красозера подевался…
– Из газеты, что ль? – Милиционер покосился на Илью.
– Сказали ж – отдыхающий, с Ленинграда.
– Хороший город, – сказал милиционер. – “Зенит” ваш вчера “Арарату” проиграл, один – три.
– В Ереване играли? – спросил Илья. – Вечно они на выезде очки теряют…
Чубатый тронул милиционера за локоть.
– Ты скажи, Никола… Ваших много не вернулось?
– С войны, что ль? Ни одного.
– Слыхал? – Он обернулся к Илье. – А ушли?
– Все ушли. Сколько было, за полсотню…
Ел он аккуратно, не торопясь, и приглядывался к Илье.
– Вон Зинка, буфетчица, – он показал на женщину за стойкой, – тоже с Красозера, земляки мы. У ней полдеревни родня, Парфеновы. Дед у ней кузнец был, и батя, и дядьев четверо, отцовых братьев… Последнего, дядю Егора, под Винницей бандеровцы убили. Уж и война кончилась… А вы в Красозере бывали?
– Сегодня, – сказал Илья, – по грибы ходили, наткнулись…
– На кладбище не были? – спросил старшина. – У меня там мамаша.
Лысый с приятелем ели и пили, прислушиваясь к разговору соседей.
– Я когда с армии пришел, – рассказывал парень с сонным лицом, – прогулял с месяц и скучать стал. В Молдавии служил. Много чего поглядел… И в Одессе был. В Ростове тоже был… А дома что ж?
– Почему же остался? – спросил Илья.
– Слабинку дал… – Парень вздохнул.
Милиционер и чубатый рассмеялись.
– Ленке-то скажу, она тебе пропишет слабинку, – пообещал чубатый. – Женился он…
– Ну, кабы все от скуки драпали, тут окромя волков давно бы никого не было, – заметил милиционер и объяснил Илье: – Укрупнили нас. И совхоз теперь в соседстве… Люди-то не пропали, не сгинули. Которые в совхозе, которые здесь, в Буянове. Конечно, отдельные товарищи имеются, которые в город подались. Живут люди…
Недовольно оглянулся лысый – в углу ребята в форменных куртках студенческого стройотряда запели под гитару что-то неразборчивое.
– Чего это у них на спине намалевано? – спросил чубатый. – Не по-нашему…
– По-латыни, – сказал Илья. – Через тернии – к звездам…
– Космонавты, – засмеялся второй. – Птицефабрику они у нас строят…
– Это еще поглядеть надо, чего они настроят, – сказал старшина.
Все помолчали.
– Страху нет! – сказал вдруг лысый и оглядел стол. – Страх позабыли. Чего хочу – то ворочу! Вон, развалились… – Он кивнул на студентов. – Поотрастили лохмы да бороды и горланят! Уважения никакого… Его бы, дьявола, под нулек-то побрить да на лесоповал на годик! Мигом бы очухался. Скучно вишь ему! – передразнил он парня. – Тебе каши березовой – ты бы всю скуку позабыл…