– Угу… – промычал он, торопливо проглатывая.
Он придвинулся, наклонился к ее лицу.
Почувствовав его дыхание, Саша открыла глаза. Она обняла его и поцеловала. Губы Ильи, сухие и теплые, дрогнули и остались неподвижны.
Саша посмотрела удивленно.
– Думай что хочешь, – вдруг сказал он, сел и отвернулся, уставясь вниз. – В конце концов… я пытаюсь быть честным. И перед тобой, и перед собой…
Он замолчал.
Саша лежала, бледная, зажмурясь, и крепко сжав губы.
Он закурил. Услышав спичку, Саша села и взяла сигарету из пачки. Закурила и отодвинулась.
С озера донесся стрекот мотора. Они проводили глазами лодку, подскакивающую на волне.
– Все ты врешь. – Саша подняла голову и взглянула Илье в лицо. – Ты о ней думаешь, и тебя совесть мучит.
– А тебя совесть не мучит? – сказал Илья.
– Ты только с виду не такой, как все. И нагадить, и чистеньким остаться – вот ты чего хочешь! Нет, не мучит меня совесть, ни вот столечко не мучит! – Голос Саши срывался от гнева. – Ты хочешь, чтобы я мужа от жены увела и ее пожалела? Да я ее ненавижу! Плевать я хотела, какая она там на самом деле, хоть сто раз хорошая! А доброй выглядеть не собираюсь… Ты ее жалеешь? Пожалел волк кобылу! Что же ты ее раньше не пожалел?
Илья усмехнулся криво и вдруг закричал:
– А ты о чем раньше думала? А теперь, значит, побегала, побило тебя мордой об стол, и просветление наступило?
– Мстишь, что ли? За старые обиды?
– Ничего не мщу, глупости! – вскипел Илья. – Хищница ты, Сашка, стала. Озверела от неудач, решила – хоть этот, а мой будет! И вцепилась мертвой хваткой!
Саша, словно поперхнувшись, опустила голову. Подбородок ее дрожал. Она помолчала, сдерживаясь.
– А ты еще ко всему – дурак, – спокойно сказала она. – Хотя бьешь больно, знаешь куда… Неудачница, правда. Не вышло из меня никого. Может, и не должно было выйти…Показалось маменьке с папенькой, а я и уши развесила… А хищница… – Она вдруг улыбнулась открыто, почти весело. – Да что же в тебе такого, чтобы вцепляться мертвой хваткой? Ради чего? Красавец ты, что ли, такой? Или денег у тебя много? Квартира, машина, тряпки из-за границы возишь? Нет же ни черта! Или мужчина ты бог знает какой? Смотри, как ты себя ценишь… Да какая же корысть за тебя замуж выходить?
Илья слегка оторопел.
– Давай кончать эту волынку, а то мы бог знает до чего договоримся… Ты не бойся, я с собой ничего не сделаю. Ничего страшного. Ну, не вышло… Просто то, что ты затеял, тебе не по силам. Зачем такие страдания?
Илья угрюмо смотрел в одну точку.
– Вчера-то, что ж, не в себе была? – пробормотал он с усмешкой. – От любви помирала…
– Давай-ка собираться, поздно уже.
Саша собрала сумку, загасила головешки.
– Ничего не забыли? – сказала она, оглядываясь.
Илья стоял растерянный, притихший.
– Я не могу без тебя жить, Сашка, – сказал он. – Я никогда не встречал такой, как ты.
Он говорил негромко и так серьезно, что Саша невольно смутилась…
У дома они увидели колесный трактор Эдика. Сам Эдик сидел на кухне со сковородой в руке, жевал картошку с салом и беседовал с краснолицым бригадиром в потертой шляпе.
– А вот горбатого тебе, – говорил Эдик. – Сам ехай.
– А это мы поглядим, – спокойно отвечал бригадир, прогуливаясь к печке и оборачиваясь на стукнувшую дверь.
Они поздоровались и прошли в комнату.
Бригадир поднял с полу гвоздь, осмотрел его и положил на подоконник.
– Свое добьешь – и к Серегину. Уберешь серегинскую – тогда гуляй. – Он наклонил ведро и черпнул воды со дна. – И отдыхающие вон у тебя. Деньгу гребешь, а все бузу порешь.
– Горбатого тебе, – однообразно отвечал Эдик, жуя без остановки.
Напившись, бригадир вылил остатки в горшок с цветами и повесил ковш на место.
– Ты поаккуратней, с горбатым-то, – посоветовал он. – Вода у тебя на исходе, сбегать надо…
Когда за ним захлопнулась дверь, Саша зашла умыться. Эдик вдруг сорвался с табуретки и закричал в окно:
– Затычку нашли! Ты бы лучше Михалева своего посадил! А я тебе не железный, за каждого сачка ишачить! – И пнул табуретку ногой.
– Ты чего буянишь? – сказал Илья.
– А Дуся где? – спросила Саша.
– Где, где… – буркнул Эдик, кивая на Илью. – Угнал сам в больницу с Танюхой… Сижу вот, холодное кушаю.
– Давайте разогрею, – сказала Саша.
– Да ладно! Съел уже…
В комнате Саша надела халат, порылась в сумочке, нашла таблетки. Проглотила одну, запила молоком из банки.
На кухне Эдик стаскивал сапоги и кряхтел.
– У тебя часы есть? – спросил он.
– Есть.
– Толкни минут через двадцать, а?
– Чего ты шумел? – сказал Илья.