Когда я пытался идти с ней рядом, она ускоряла шаг.
Поэтому я просто молча шёл сзади. На полшага.
Я думал, что Ирка успокоится, когда мы подойдём к её дому.
Поговорим. Она перестанет плакать. Мы поцелуемся.
Действительно, ведь я так и не поцеловал её в губы.
Нужно исправить эту оплошность. А главное — успокоить.
Ведь всем девчонкам когда-то делают это в первый раз.
И все плачут. Так должно быть. Поплакала — и будет.
В следующий раз ей не будет так больно. Я обещаю.
Когда она теперь сможет прийти на свидание?
Я буду осторожен, а у неё случится оргазм…
Я готов был пообещать ей что угодно.
Лишь бы она перестала реветь.
Но нет.
Я ничего не сказал Ирке, ничего не пообещал.
Ей не нужны были мои трусливые и лживые обещания.
Всё также тихо подвывая, она отворила калитку и, не оборачиваясь, быстро прошла в тёмный двор.
— Ира! Подожди! Давай поговорим! — я хватался за соломинку.
Девушка словно не слышала моих призывных слов.
Открылась дверь и коридорном окне вспыхнул свет.
Свет вспыхнул, и все мои надежды погасли.
Мне почему-то снова подумалось, что это происходит не со мной.
Когда я пришёл домой, родители уже спали. Я тихонько юркнул в свою комнату, быстро разделся и улёгся в постель. Долго не мог заснуть. События минувшего вечера не давали мне покоя. Тамара меня предала — в это было трудно поверить. Но — факт… Я стал мужчиной, но как нехорошо это произошло. Что теперь будет? Хотелось спрятаться в лесу и жить в какой-нибудь тайной пещере. Одному. Чтобы никто не смог меня найти. Чтобы меня все забыли. Нет на свете такого человека и не было! Кто сделал Ирку Зоммер женщиной? Не знаю! Не я!
Не помню, как я уснул.
Мне приснилось, что я иду по длинному коридору и в самом его конце подхожу к большому зеркалу. Посмотрев в зеркало, я вздрогнул от неожиданности — вместо моего отражения на меня печально смотрела Тамара.
— Хорошо тебе с Толиком? — тихо спросил я.
— А тебе с Ирочкой? — печально ответила она.
— Я не люблю её, — сказал я.
— Зачем же ты сделал это?
— Что?
— Зачем ты её изнасиловал?
— Я её не насиловал.
— А как называется то, что ты сделал?
— Не знаю. Вдул… Опарафинил… — господи! Что я нёс!
— Тебя за это накажут.
— Никто меня не накажет, — мой голос задрожал.
— Жизнь накажет, — прошептала она.
— А тебя? — хриплым голосом спросил я.
— И меня, — Тамара отвела взгляд.
В тот же миг зеркало помутнело.
Тамара исчезла. Мне стало нехорошо.
Я размахнулся и изо всей силы треснул кулаком в центр зеркала.
Затем я снова пошёл по коридору.
Здесь меня ждали. Дверь открылась.
— Подпишите протокол, — сказал мужской голос.
— Какой ещё протокол? — воскликнул я, обернувшись.
— Молодой человек! Вы в прокуратуре, а не на рынке.
— В прокуратуре? — я смотрел и не видел перед собой никого.
— Да. На вас поступило заявление.
— Какое ещё заявление?!
От ужаса я проснулся.
Облегчение от осознания того, что всё это только сон было неописуемым. Наверное, с таким чувством возвращаются с того света, если такое возможно.
«Всё будет хорошо», — успокаивал я себя.
За окном осенний ветер трепал ветви грецкого ореха, и они шуршали, касаясь стены и крыши нашего дома.
Хмурое утро усугубляло моё тяжкое настроение.
Я вышел из своей комнаты и увидел огорчённое лицо моей матери.
«О, боже! Неужели уже всё известно?» — с ужасом подумалось мне.
— У нас неприятность, — печально сказала мать.
— Что? — с трудом выдавил я из себя.
— Ночью лопнуло бабушкино зеркало.
— Как это?
Я подошёл и посмотрел.
Действительно, зеркало, с помощью которого я общался с моей любимой, зеркало, которому я доверял все свои тайны, лопнуло так, словно кто-то бросил камень в его центральную часть.
Я зажмурился и вспомнил всё.
И Тамару, и обоих Толиков, и Ирку.
Мне не хотелось открывать глаза.
Я понял, что уж лучше бы я умер от любви.