– Очень даже неплохо, – произнёс я, когда гном смолк. – А что по башням?
– Вот так сходу улучшить их я смогу немного. Вряд ли больше, чем на одну десятую усилю мощность и дальность. И то за это на треть повысится расход маны и вдвое уменьшится ресурс механизмов. Заменить в устройстве осадные арбалеты на пулемёты я не смогу, увы, – в конце гном развёл руками, демонстрируя сожаление. – Сейчас не смогу. Хотя возможность это сделать имеется.
– Поделишься, что за возможность?
Гном смутился, отвёл инстинктивно взгляд в сторону на секунду.
– Лорд, если у тебя есть Зал мастеров, то могу пройти через него. Тогда я получу новые знания и инструмент, – быстро сказал он. – Вместе с общими знаниями могут достаться и подробное описание оборонительной башни, что в ней и как работает, ну и прочее. В этом случае мне будет по плечу внести серьёзные изменения в оружие. Даже вплоть до кардинальной переделки.
– Зал мастеров говоришь… – хмыкнул я и задумался. Желание гнома получить просто так знания читались, как раскрытая книга в ясный день. И я готов их ему дать, если в обмен подгорный житель перестроит мне зенитки. Вот только всё опять упирается в ресурсы и ранг развития Очага. Нужно ждать и копить сырьё. – Построенного нет. Но если согласишься подождать, то я обещаю, что серьёзно подумаю над твоей просьбой, – я специально выделил последнее слово тоном. Пусть Гай не думает, что перерождение в Зале будет ему платой за помощь в переделке башен и зачаровании оружия. Скорее, наоборот.
– Я понял, лорд, – слегка поклонился он и затем спросил. – А как долго ждать?
– Не меньше месяца. Война идёт. И ещё, Гай, – я решил сразу объяснить ему, что ждёт его, если согласится войти в Зал для перерождения.
– Да, Лорд?
– Прежним после перерождения ты не останешься. Все мои подчинённые получают эльфийскую кровь. Полагаю, что ты уже обратил внимание на этот факт. Изменить это не в моих силах.
– Угу, – кивнул гном, – видел я полукровок. Только не думал, что это дело Очага. Я тогда, м-м, подумаю ещё.
– Подумай. А пока я хочу тебе предложить плату за зачарование оружия. Смотри, Гай, – я вытащил из кармана шёлковый мешочек и высыпал на стол горсть мифриловых круглых пластинок, размером с советскую десятикопеечную монету, но чуть-чуть легче из-за другого материала. – Я буду платить тебе одну монету за три пистолета или пять гранат. За пулемёт одну монету или три за два, но зачарованных полным комплектом рун, про которые мы с тобой говорили. Две монеты за три автомата, по одной за винтовку, но она должна быть со всеми рунами, которые ты сможешь наложить, – я придвинул к нему одну пластину, в которую он вцепился, как умирающий от голода в эльфийскую галету. Пока он её крутил, я продолжил. – Для меня будет лучше, если ты займёшься только гранатами и пулемётами.
– Это же мифрил?!
– Он самый, – подтвердил я. Затем посмотрел в его выпученные глаза, усмехнулся и достал из кармана новый мешочек, из которого высыпал на стол несколько мелких шариков в вишнёвую косточку размером и тёмно-сиреневого цвета с металлическим отливом. – А это станет твоей платой за переделку одной башни.
– А-да-ман-тий, – не то по слогам, не то заикаясь сказал Гай. – Это же адамантий, лорд?
– Он самый.
Я привык к волшебным и редким элементам и смотрел на мифрил с адамантием спокойно. А вот для гнома вид этих металлов оказался шокирующим. Вряд ли он за свою жизнь видел адамантий. Мифрил ещё может быть, а вот адамантий – редкий металл. И очень дорогой.
– Если согласишься работать на меня, то еда, выпивка и жильё для тебя будут бесплатными. Разносолов не обещаю, но всегда на твоём столе будет пиво и мясо в неограниченном количестве, – продолжил я сманивать полезного специалиста. Кого-то другого такими обещаниями даже не стоило бы пробовать увлечь. Но я полагал, что длительная война на пределе возможностей гномской расы должна была наложить свои особенности на жизнь подгорных бородачей. Обильной пищи и разносолов не многие из них видели. Скорее, основной едой у них были грибы, слизни, грубый хлеб и каша из купленного у людей зерна. А любимое пиво пили по праздникам. То-то Гай на последние деньги заказал у Петра бочонок этого напитка, а не еду.